А если бы он не успел?

Автор: Юлеchk@
Соавторы: little liar
Беты (редакторы): Amagolia
Фэндом: Емец Дмитрий "Таня Гроттер"
Рейтинг:  PG-13
Жанры:  Гет,  Романтика,  Ангст,  AU
Предупреждения:  OOC
Размер:  Миди
Статус: закончен
Публикация на других ресурсах: Запрещено делать без разрешениев аторов! Иначе будем карать нещадно.
Примечания автора: Начиналось писаться со словами: «Ну вот пришла мысль. Не прогонять же ее?». «А что из этого должно получиться?» - спросите вы. Мы сами не знаем *зачёркнуто*кто кого. И вообще, авторы пришли к выводу, что они два сапога пара, причем, оба левых. В общем, будет весело. Присоединяйтесь.

1
– Я люблю тебя, Таня! Согласишься ли ты выпить кровь вепря со мной? Нет?! Прощай! Падая, я буду думать о тебе... Чего стоит жизнь, когда не можешь получить то, что желаешь?
– Ну и прыгай, Чума-дель-Торт с тобой! Нет, стой!.. – внезапно крикнула Таня.
Бейбарсов вопросительно посмотрел на нее:
– Так «да»?
– Да!
– Ты действительно хочешь этого? Что ж, поднимайся ко мне! Мы выпьем кровь вепря на Башне Тибидохса, над всем Буяном! Весь мир будет у наших ног! Поднимайся!
Бейбарсов присел на каменном шаре, протягивая ей руку. Таня послушно, точно следуя за звуком магической дудочки, шагнула было к нему, но внезапно со стороны чердака донеслось несколько сильных ударов. Кто-то пытался попасть на крышу.
– Кто-то хочет помешать нам! Мир ополчился против тех, кто любит. Но они не успеют! Поднимайся же! – сказал Бейбарсов с раздражением.
Таня замерла, прислушиваясь к повторяющимся ударам. Через какое-то время удары прекратились.
– Ну вот они и оставили нас в покое, жалкие трусы! Руку, Таня! Мы выпьем кровь вепря, глядя на твою звезду! – усмехнулся Бейбарсов.
"Локон Афродиты"

Не предпринимая никаких попыток убежать от настойчивого некромага, одурманенная красивыми словами с прозвучавшей угрозой, Гроттер, завороженная взглядом черных глубоких глаз, подала руку, чтобы вскоре, словно легкая пушинка, быть поднятой на каменный шар декоративного шпиля. Ветер теребил волосы, играя с ними в свою незамысловатую игру, та самая звезда, открытая взору человечества, в эту ночь ярко сияла в высоте неба, а эти двое стояли как никогда близко друг к другу. Таня не помнила того момента, когда, отпив из бокала, Глеб передал его ей, чтобы и она сделала глоток. Все, что осталось в ее памяти – это уже последующие события, а именно жуткий грохот, который словно пробудил ее от глубокого повиновения, и завеса дыма, скрывающая того, кто снес с петель тяжелую крышку люка. Выпустив из руки бокал, чтобы тот, как и его предшественник, разлетелся на мелкие осколки, выплескивая красную жидкость, столкнувшись с полом, Гроттер соскользнула с шара и, не оглядываясь, понеслась прочь с крыши, задев плечом кого-то стоящего возле двери. Она мчалась по знакомым с детства коридорам, не узнавая их, не разбирая пути, пытаясь перестать чувствовать слабый привкус крови магического животного и то неясное чувство, которое словно раздирало ее изнутри.
Остаток ночи Таня бессмысленно бродила по сплетающимся коридорам замка, пока, наконец, не нашла себе тихое местечко в парке недалеко от драконбольного поля. Тут ее никто не должен был потревожить. Возвращаться в бурлящий весельем и любопытными взглядами Зал, отвечать на вопросы, которые обязательно бы последовали, не было ни малейшего желания. Сперва Гроттер сетовала на судьбу, упрекая ее в необъективности: вот почему именно она была нужна некромагу, почему он смог достать и напоить ее этой чертовой кровью? После пыталась обуздать то внезапно окрепшее, ставшее сильным, благодаря всеподчиняющему зверю, чувство, грызущее ее изнутри – несомненно, вызванное одним единственным глотком мощнейшего приворотного зелья. Разумом девушка понимала, как гадко с ней поступил некромаг, воспользовавшись ее минутной слабостью, прибегнув к шантажу и, возможно, навеки приковав к себе: внутренний зверь требовал немедленно отправиться на поиски Глеба и не отходить от него более ни на минуту.
- Доигралась с некромагами. Теперь пожинай плоды, - проскрежетало кольцо. Хотя слова деда как всегда были безжалостны, Таня уловила в них нотку сочувствия, при условии, что голоса, живущие в перстнях, могут выражать хоть какие-то эмоции, а не только показывать отвратительный характер тех, кому когда-то принадлежали.
- Чертов некромаг! Ничего он не получит. Подумаешь, любовная магия! Было уже, проходили, - злилась Таня, вспоминая печальный опыт с магией вуду и краткосрочной влюбленностью в Пуппера. – Пусть меня хоть линчует, но не бывать такому, чтобы какая-то некромажья уловка сломила Гроттеров. Да, дед?
Но Феофил молчал, то ли истратив весь запас энергии, то ли не желая преждевременно убеждать внучку в ее бессилии.
Противоречивые чувства смешивались, вызывая неясную бурю эмоций. На какое-то время Гроттер выпала из бытия, то ли уснув, присев и облокотившись на каменную ограду, то ли просто силясь забыть события прошедшей ночи.
Но и здесь ей не удалось окончательно отстраниться от окружающего мира: её продолжали преследовать некоторые моменты этого вечера, вспыхивая в сознании мимолётными видениями, и тут же сменяясь чередой новых картинок. Через некоторое время начали мелькать лица то Ваньки, то Глеба. Вот он, милый, родной маечник, идет куда-то вдаль… А после оглядывается, пытаясь крикнуть что-то Тане, но она его не слышит. Девушка догоняет его, хватает за руку и резко разворачивает к себе. Но на удивление, перед ней не доброе лицо светловолосого юноши, а властный взгляд черных глаз. Спустя несколько секунд, на этом же лице начинают проступать очертания так любимой Таней улыбки «чеширского кота», образуя в сочетании с черными глазами пугающее зрелище. Гроттер невольно вскрикивает и в ужасе отходит назад, зажимая рот руками. А улыбка, точнее, теперь полностью проявившееся лицо Глеба, мгновенно прищуривается, покачивая головой. «Куда ты уходишь, Таня? Иди ко мне… Как же наша любовь, скреплённая кровью вепря?», - вкрадчиво нашёптывает он вконец растерянной девушке. И его слова возымели некий эффект: зов вепря взял верх над Гроттер, толкая её против воли в объятия Бейбарсова. Таня пытается сопротивляться, но, почему-то, это плохо ей дается: так трудно отступить на шаг назад, наверное, легче сдвинуть Башню Приведений. Но не зря ходила молва, что Гроттеры не сдаются! Судорожно вздохнув и зажмурив глаза, Таня остановилась, а потом резко развернулась и со всех ног помчалась прочь от некромага, слыша издали лишь его хохот и снисходительное: «Ты всё равно будешь моей!». Тем временем, девушка теряет почву под ногами, начиная падать, безуспешно размахивая руками, словно ее тянет вниз неведомая сила, гораздо сильнее той же силы притяжения. Время остановилось, вокруг царила одна темнота, а Таня все продолжала падать, в немом крике открыв рот, она никак не могла найти опору… Она падала, и падала…
Распахнув глаза, девушка оглянулась, ища Бейбарсова, а потом несколько минут глубоко дышала, прислонившись к ледяной каменной стене, пытаясь прийти в себя. И только после этого она смогла ненадолго уйти от пугающей её действительности, канув в бездну пустого сна без сновидений…

Звезды уже исчезли с неба, когда в тихой предутренней поре стали слышны неясные звуки. Кто-то, то крича, то смеясь, шумно следовал к драконобольному полю. Гул голосов все нарастал, что заставило Таню все-таки выглянуть из своего укрытия. Взору девушки предстали ученики, шумной толпой следующие по одному маршруту. Что-то явно происходило на поле. «Вероятно, учителя устроили какой-нибудь прощальный сюрприз» - промелькнула у Тани слабая мысль.
Она удивленно поняла, что на улице прохладно и ее давно уже бьет мелкая дрожь. Обуви почему-то не было. Наверное, она сняла ее со злости, когда еще бродила по замку и то и дело спотыкалась о неровный местами пол. Спина затекла от неизменного долгого время положения, собственно, по этой же причине занемела нога, которая сейчас, отходя, понемногу начинала покалывать сотнями маленьких иголочек. В желудке что-то жалобно то ли заурчало, то ли забурчало, напоминая о том, что за весь вечер в ее рту не было ни крошки и неплохо было бы подкрепиться.
- Гроттерша, чего ты тут прячешься? Ноги в руки и шагом марш смотреть на мордобой! - послышался голос Гробыни, и следом за ним кто-то подхватил Таню под локоть, увлекая за собой.
- Из-за тебя же дерутся, а ты, сиротка, и носу не высовываешь. Пошли!
- Склепова, не тараторь, - устало ответила Таня. – Кто дерется? Зачем?
- Вот не говори мне, что ты тут не при делах! Тетушка Гробыня уже наслышана о пустоголовых, но громких подвигах Валялкина и несдержанности некромага, - отрапортовала будущая телеведущая.
- Ванька дерется с Глебом? - Таня с трудом понимала эту мысль. Слова, словно в густом тумане, вязко и медленно становились осмысленными предложениями, донося до нее смысл сказанного.
- А я тебе что талдычу тут? – притворно возмутилась Склепова. – Валялкин наш напал на некромажонка, врезал ему со всей дури, а тот его возьми и вызови на дуэль! Странно, что сразу по стенке не размазал. Да, видимо, зрелище сделать захотел.
Таня резко остановилась, выдернув свою руку, смотря на фиолетоволосую девушку со злостью. Гробыня, будучи особой, в обиду себя не дающей и при этом крайне зоркой, не дала Гроттер и слова сказать:
- Да ладно ты, сиротка, самоутвердятся они в своей крутости и разойдутся по разным углам. Это как с моим Гунькой: пока в морду никому не даст – спать не ляжет.
Таня перестала вникать в слова Склеповой: перед ее взором предстало драконобольное поле, окруженное магическим прозрачным щитом, вокруг которого столпились маги.
Кто-то что-то кричал про ставки, кто-то охал и ахал на все стороны, кто-то стоял молча, напряженно наблюдая за двумя парнями в центре, отделенными ото всех преградой.
Не разбирая дороги, то и дело налетая на людей, некоторые из которых были знакомы, отталкивая их, а кто-то отходил и сам, не решаясь встать у нее на пути, Гроттер мчалась вперед, но упругая невидимая преграда не дала ей возможности добраться туда, куда она желала. Все меньше церемонясь с ней, магическая защита купола, с каждым разом сильнее отбрасывала бросающуюся на нее, словно на амбразуру, девушку. Не помогали искры – зеленые и красные, слетающие вперемешку с кольца, не помогал и безрассудный не жалеющий рук стук по преграде, не помогали и слезы, так некстати бегущие по щекам без остановки.
- Бесполезно, - услышала Таня отрывок чьей-то разъясняющей речи, вероятно, Шурасика, который, как и многие ее однокурсники, присутствовал на поле.
- Ишь, как за маечника беспокоится, - прошептал чей-то любопытный голос в толпе.
Таня остановилась, застыв на месте, лишь кольцо время от времени все еще продолжало выбрасывать нечастые искры. Гроттер, безусловно, беспокоилась о Ваньке, но бодрствующий где-то в груди зверь требовал проломить купол остановить Валялкина, чтобы его искра не успела настигнуть некромага. Осознав это, Гроттер лихо развернулась, чуть не сбив с ног стоящую рядом Гробыню и говорящую ей что-то успокаивающее, и изо всех сил бросилась прочь.
«Вот она – грозная русская Гротти – уже второй раз за ночь убегает от проблем, вместо того, чтобы со всем разобраться», - зло подумала про себя девушка, продолжая бежать вперед с такой силой, что ветер осушал слезы. Она уже не видела, как спокойно Глеб потушил одиночную искру Ваньки и направил на оппонента свою неизменную трость.
- Ути-пути, Танечка наша, гордость наша, довела Ванюшу до могилы, а теперь убегает, задрав хвост, как… - Зализина замолчала, поскольку кто-то более деликатный закрыл ей рот телепортированной из пруда тиной.

2
Перелет в Магфорд был не самым легким. Разбушевавшаяся погода то и дело пронзала ледяными потоками воздуха тело, пытаясь скинуть с полетного инструмента всякого, кто осмеливался ослабить хватку. К тому же скорость, с которой летел почти весь курс и часть преподавателей, в целях безопасности была не настолько велика, чтобы добраться до туманного острова не замерзнув окончательно. Тучи выныривали то тут, то там, мягко, почти незаметно, перетекая из одной формы в другую. Солнца не было видно, его давно уже спрятали за собой тяжелые облака. Чувство полета, что приятно пьянит не одного любителя полетать, выветрилось еще в первые минуты, оставив после себя лишь стремление не упасть с летающего аппарата. Потому ступить на устойчивую землю было крайне приятно после всех будоражащих воздушных потоков. Только вот сам прием «долгожданных» гостей, как оказалось, не был таким уж теплым.
Всё то время, что Таня провела в воздухе, ей не терпелось найти Бейбарсова, чтобы высказать ему все о его гнусном поступке. А сказать ей было что: половина ночи, безрезультатно проведенная в библиотеке, да и долгий полет способствовали придумыванию сотни далеко не лестных слов, которые Гроттер уже не терпелось бросить в лицо некромагу. Унизить, оскорбить, втоптать в грязь, воспротивиться. Вот только она так и не заметила безмятежно, как это всегда бывает, парящего в ступе Глеба за все время полета. Порою, она чувствовала на себе его тяжелый взгляд, но, поворачивая голову в предположительную сторону его местонахождения, никого не обнаруживала. Она уже начинала думать, что некромаг специально не попадается ей на глаза, благоразумно давая ей остыть и успокоиться. Или же с ним могло что-то случиться. А вдруг? Обдумать свои теории, в которых Глеб попадает в очередную беду из-за своих проделок, Гроттер не удавалось – ее время от времени отвлекал Ягун, летящий рядом. Как всегда веселый, многословный, кипящий энергией, он своей безостановочной болтовней вытягивал подругу из плохих мыслей, не давая потонуть в них окончательно. Баб-Ягун думал, что Таня обескуражена произошедшей ночью дуэлью, когда жизнь Ваньки висела на волоске, и который был спасен лишь вовремя появившимся Соловьем, и то не факт, что это остановит некромага, и тот не предпримет попытки сделать свой выстрел. Но он никак не мог предположить, что угрюмый вид подруги вызван совсем не переживаниями за милого маечника, а внезапно нахлынувшего в момент какой-никакой опасности для некромага, чувства дикого волнения и страха, которых никак не должно было быть.
Сейчас же Гроттер, уныло опустив голову, ожидала очередной пакости, стоя неподалеку от Гурия Пуппера и его многочисленной свиты. Пока Сарданапал обменивался любезностями с магфордским директорам, а преподаватели объяснили бывшим ученикам где они будут жить и как им себя вести не следует, магфордская достопримечательность двадцать одного года не преминула преподнести подарок своей бывшей возлюбленной в виде шикарной корзины цветов с ленточкой, обозначившейся высказыванием многоизвестного автора. Гурий был, как всегда сдержан, спокоен, с почти скрываемой искренней доброжелательной улыбкой, возможно, немного не в своей тарелке, но это как раз таки легко объяснялось навязчивым присутствием Джейн Петушкофф, не желавшей отпускать своего перспективного жениха ни на метр от своей драгоценной персоны.
В момент, когда Гроттер увидела Пуппера, ей пришла в голову невозмутимая мысль: расспросить Гурия о том, как он справился с чувствами, вызванными прочитанным когда-то Таней заклинанием. Но так же резко, как и зажглась, эта идея погасла, стоило Тане лишь вспомнить о нудных пятилетних планах Гурия об их счастливом будущем, когда тот лежал в магпункте в Тибидохсе, подхватив воспаление легких, и увидеть, казалось бы, невинную ничего не значившею корзинку, на которую не переставая бросала гневные взгляды мадмуазель Петушкофф, не смея испепелить ее взглядом.
«Ну, уж нет, спрашивать совета у Гурия мне определенно не стоит», - удрученно подумала Таня. Ночь, проведенная без сна, и длительный перелет выжали из Гроттер последние силы. Сейчас ей хотелось добраться до душа, чтобы смыть с себя всю ту грязь, что ей казалось, налипла на нее, а после рухнуть в постель и забыться сном.
Но не успели мысли Гроттер о теплой кровати стать реальностью, как на горизонте появился некромаг. Все так же продолжая предусмотрительно держаться от Тани на расстоянии, с помощью своей неизменной тросточки, от подаренной Тане корзины он не оставил ничего живого. Не обращая внимание на вытягивающееся лицо Гурия, который не мог и слова вымолвить от такого кощунства, Гроттер резко повернулась, стремясь увидеть Бейбарсова.
Сейчас она ему выскажет все: и за предательство с кровью вепря, и за дуэль с Ванькой, и за все смертные грехи, которые только существуют на Земле. Вот только с каждой секундой, когда ее взгляд был обращен на Глеба, Танина уверенность таяла. Черные глаза, затягивая в немыслимый омут, манили ее, как мотылька огонь. Бейбарсов слегка приподнял уголки губ в своей коронной ухмылке -однозначно, он еще быстрее Тани понял, что она не может сопротивляться действию крови вепря, пусть Гроттер и строила планы о том, как заставит некромага ответить за свои поступки, как отважно не подастся воле заклятия, сейчас она была на это не способна. Мир вокруг драконоболистки словно замер, звуки смешались в неясный шум, утихая, перед глазами осталась лишь одна ясная цель, затмевая собой всё, что находилось вокруг – так обычно бывало в тех никак не реалистичных лопухоидных фильмах про любовь, когда все краски мира вдруг меркли, а внимание фокусируется лишь на одном субъекте. Не отдавая себе отчета, Таня сделала шаг навстречу Бейбарсову. Один. Второй. Она бы побежала к нему, в стремлении быстрее преодолеть расстояние, разделявшее их, когда перед ее взором возник улыбающийся Ванька.
Мир резко обрел назад все свои цвета, ожил звуками, голоса стали различимыми, наваждение рассеялось, впрочем, как и Бейбарсов, исчезнувший с поля, за ту долю секунды, что Таня оторвала от него взгляд. Кажется, никто ничего не заметил. Не зная, благодарить Валялкина или проклинать, Таня в его сопровождении отправилась заселять комнату, в вновь овладевшим ею желанием забыться в крепком сне.
*********
Вскоре выяснилось, что в доме, который был отведен легионерам, жили шесть игроков, не считая троих Тибидохцев. И это действительно пугало Таню. Одни оборотни чего стоили! Если к бабаям и к джинну ещё можно было привыкнуть или хотя бы относиться не так настороженно, то люди-волки действительно заставляли всерьёз опасаться за свою жизнь даже магов, которые, по идее, должны более терпимо относиться к такой разновидности волшебного мира. Но радовало её то, что в одном доме с ней жил Баб-Ягун – единственный её сосед, кому можно было доверять в определённой, разумеется, мере, и на кого можно было положиться из всей этой тёплой компании. А вот второй игрок Тибидохской сборной в их новом жилище, напротив, не вызывал в Гроттер ни капли подобных эмоций…
Не зная, как справляться с тем калейдоскопом чувств, вызванных появлением одного субъекта, которого Гроттер категорически не хотела называть, девушка решила избегать его. Как будто это было возможно, как будто это не она будет встречаться с ним несколько раз в день на поле!.. Гроттер все надеялась на то, что Ванька будет рядом, таким образом не дав ей полностью раствориться в своих странных и запутанных чувствах к Глебу, которые внезапно обострились после одного случая, произошедшего во время заселения легионеров в домик.
У одного из живших с ними оборотня были «проблемы с психикой», как им объяснили его товарищи, из-за чего несчастного вынуждено посадили на цепь, таким образом обезопасив окружающих. Зрелище было жутким: и не человек, и не волк, а что-то среднее между этими двумя состояниями, скорчившись, лежало на полу и изо всех сил пыталось разорвать мешающие ему кандалы, изредка оскаливаясь и жалобно скуля… Увидев вошедших Тибидохсцев в сопровождении эльфа-проводника, оборотень дико зарычал и начал разъяренно кидаться на вновь прибывших, отчего цепи опасно скрипели, рискуя с минуты на минуты осыпаться железно-ржавой крошкой под напором оборотня. Неизвестно, чем бы едва начавшаяся история закончилось, если бы не некромаг, сказавший пару «ласковых» слов «по-мужски», предварительно посредством зрительного контакта, смяв волю оборотня. Всё бы ничего, но брошенный им выразительный взгляд на Гроттер, который так и говорил: «Вот видишь, что я могу – кто ещё на такое способен?», на корню загубил появившиеся в сердце Тани восхищение огромными способностями Глеба и гордость тем фактом, что именно этот господин, повелитель нечисти, благоволит ей. Тогда страх от показавшихся девушке безграничных возможностей Бейбарсова победил растущее из-за крови вепря желание подойти к парню и поцеловать его, так показав ему свою похвалу за достаточно смелый для рядового мага, но показного для некромага поступок. Гроттер словно разрывали на части испытываемыми ощущениями, отчего ей хотелось выть так же жалобно, как несчастному прикованному оборотню, лишенного воли.
Хотя потом, когда Гроттер осталась одна в своей комнате, эти ощущения вновь пришли к девушке и в виду того, что никто, кроме неё, не мог им помешать, вновь одолели драконоболистку с удвоенной силой. Магический артефакт знал, что от него требуется, и в точности выполнял возложенную на него задачу: расположение Тани к некромагу не знало границ! И только отчаянное семейное упрямство Гроттеров вкупе с развитой силой воли, заставлявшие вспомнить лицо милого маечника и повторять, как заклинание, слова о своей нежности к нему, чередующиеся с проклятиями в адрес мерзкого некромага, не давали окончательно победить тёмной силе. А прозвучавшая внезапно вперемешку с руганью болтовня играющего комментатора, который, перепутав комнаты, зашёл по ошибке к джинну, и вовсе прогнали весь дурман из головы Тани, подарив возможность спокойно разобрать свои вещи и устроиться в отведённом ей жилище…
Поделиться…

3

Таня стоит посреди пустынного зала, слабо освещенного догорающими факелами, от которых больше чада, чем самого света. Но, как ни странно, полумрак не пугает девушку, а наоборот – привлекает. Ей хотелось, чтобы зал погрузился в непроглядную тьму, так, чтобы можно было полностью слиться с нею, раствориться в ней. Следуя мысли Гроттер, свет гаснет окончательно. Вот только девушка продолжает отчетливо видеть всё тот же пустынный зал. Даже закрыв глаза, она видит его. Странно и увлекательно одновременно. В голове, наконец-то, прекратился шум роящихся мыслей – она точно знает, что будет делать, не осталось никакой неопределенности и смятения выбора.
«Таня, почему ты сразу не пришла ко мне со своей проблемой? Я бы помог. А сейчас… Как мне не прискорбно, сейчас уже слишком поздно. Окончательный выбор сделан. Я пытался уберечь тебя от этого, но не смог», - приглушенный, разочарованный голос академика разрывает тишину, и сразу пропадает. Нет, это всего лишь громкая мысль-воспоминание, которую Гроттер усилием воли отправляет на задворки сознания. Она не будет жалеть о содеянном. Больше никогда!
Она переступила черту, поддавшись действию крови вепря, выпустив наружу свои страсти, и назад пути нет.
Она сорвалась, потеряв чувство справедливости, назвав себя той, которая вправе распоряжаться человеческими жизнями.
Она бы пропала, но рядом был тот, кто помог пройти путь до конца, путь от когда-то светлой волшебницы до своего настоящего существа – темной ведьмы.
Она убила. Впервые. Безжалостно и осознано. Замарала свои руки кровью. Забрала жизнь того, кто посмел стать на ее пути.
И этот, когда-то наполненный веселым смехом и разговорами, зал напоминал ей о ее первом, тогда еще несмелом решении идти вперед без оглядки в прошлое, добиваться своей цели любыми средствами, ни во что не ставить человеческую жизнь.
Кто-то когда-то пророчил, что будет двое, которые станут крыльями тьмы. Что же, еще каких-то несколько лет назад она бы ни за что не поверила, что эти слова сказаны про неё. Но теперь она освободилась от оков, стягивающих душу, впрочем, как и от души.
Гроттер резко открывает глаза. Солнечный свет заливает комнату, играя бликами на шариках новогодней елки.
- Ну уж нет, на такое я никогда не соглашусь, - хриплым голосом говорит сама себе девушка и, трясет головой, чтобы прогнать остатки кошмарного, но такого реалистичного сна.

***

Последующие дни были полностью заняты трёхразовыми тренировкам, что было на руку Тане: не оставалось даже минуты подумать не то, что о чувствах к некромагу, даже об элементарном желании выспаться и отдохнуть. Несомненный для неё плюс был ещё и в том, что в сформированных английским тренером тройках вместе с ней не работал Глеб, поскольку он достался Ягуну, который, конечно же, не испытывал особой радости по этому поводу, но виду не подавал: жизнь была дорога. Если бы не это обстоятельство, то, несомненно, Тане пришлось бы нелегко - хоть она и становилась совершенно другим человеком на поле, полностью отдаваясь игре, но от самокопаний и выяснения своего отношения к некромагу все тренировки были бы сорваны напрочь. Ведь невозможно прийти в нормальное рабочее состояние, если между тобой и твоим напарником нет элементарного понимания и доверия к действиям другого! Конечно, во время игры Глеб акцентировал своё внимание исключительно на драконоболе и своих обязанностях игрока, но на тренировках иногда не отказывал себе в удовольствии полюбоваться понравившейся девушкой и оказать ей хоть какие-то знаки внимания, даже если после этого следовал разъяренный окрик теперешнего тренера.
Будь у нее хоть немного больше сил, Таня завыла бы от обиды: где всё время пропадает Ванька? Где он именно тогда, когда нужен ей больше всех? Почему он оставил её одну, когда ей так тяжело? Хотя и в этом вопросе не было полного согласия с её стороны: противоречивые мысли продолжали раздирать её, не давая покоя, стоило только задуматься о хаосе, творившемся в душе. И если в её памяти постоянно всплывал образ привычного за все годы учёбы в Тибидохсе милого маечника, и душа требовала его внимания, то напитанное кровью волшебного зверя сердце буквально вопило о животной необходимости в присутствии Бейбарсова. Казалось, что если сейчас он не окажется рядом, то настанет мучительная смерть от тоски по этому эксцентричному некромагу.
- Да что же происходит со мной? – в сердцах спрашивала Таня, когда, обычно перед сном, мысли о давних соперниках вновь одолевали её. – Я не похожа на себя… Когда все оставят меня в покое и дадут нормально жить? – буквально шептала она через несколько минут, кусая по старой привычке подушку, чтобы никто не знал о душевных переживаниях легендарной русской Гротти.
Похоже, что некромаг, злосчастная причина её душевных терзаний, прекрасно понимал её состояние и всячески пытался оказаться как можно ближе к Тане, как бы раззадоривая и без того пылкий интерес к своей персоне. Правда, он не предпринимал никаких решительных шагов после тренировок, потому что иначе ему грозил бы крупный скандал от разъярённой его поступком Тани, так тщательно ей отрепетированный мысленно множество раз. Весьма вероятно, под действием крови один его взгляд и улыбка мигом остудили бы пыл драконоболистки, но кому хочется испытывать удачу, и, в случае ее немилости, выслушивать вопли и получать неслабые искрисы от Тибидохской ведьмы? Поэтому некромаг избрал тактику постепенного заманивания жертвы в свои объятия, но чтобы всё выглядело так, как будто не он отчаянно звал её, а она сама, не выдержав, пришла к нему… Странным было и то, что Глеба не разрывала изнутри на куски эта щенячья тоска вперемешку с дикой страстью, которые глубоко засели в душе Гроттер. Или же сдерживаемый годами разлуки некромаг научился умело скрывать свои чувства? Действительно, что для почти бессмертного какие-то несчастные недели? Разобраться в этом Таня, как ни старалась, пока не могла. И все же, дщерь Гроттеров вознамерилась отыскать в Магфордском кладезе знаний – так любимой Шурасиком библиотеке – упоминания обо всех, когда-то выпивших эту чертову кровь. Таня надеялась, что в английских фолиантах сохранились описания подобных случаев, с тем условием, что они получили огласку или хотя бы имели место быть. Но из-за тренировок она была вынуждена отложить эти поиски на потом, хотя и понимала, что лучше направиться в библиотеку как можно скорее, иначе она рисковала сойти с ума, окончательно впадая то в одну, то в другую крайность: нормально ли, что её желания противоречили друг другу буквально каждые пять минут? Удивительно, как Гроттер ещё сохраняла способность хорошо играть, практически не рискуя собой, и обходиться без лишних травм! Воистину, так могла только она: ставить драконобол, намерение не подвести свою команду и Соловья выше, чем страсти личной жизни.
Некромаг же в ход пускал всю силу своего обаяния: были интригующие приглашения полетать, которые, как он считал, Таня точно согласится принять хотя бы из-за желания посоперничать; прогуляться по местным достопримечательностям, пусть и некромагического характера, без лишних свидетелей; взбодриться после утомительных тренировок путем мелких пакостей английской сборной и её начальству – некромаг согласен был даже заняться мелочевкой ради увеселения отнюдь не радостной Гроттер! И – старый проверенный метод – Таня всегда находила мелкие сувенирчики: то глиняную копию башни Привидений, то вырезанные из костей фужеры, где алым пятном предполагалась кровь вепря (Гроттер слегка забеспокоилась: не настоящей кровью ли они раскрашены?). Редким бонусом шла чёрная роза: Глеб не любил повторяться.
Но всё было без толку, потому что еле живая после выматывавших не только тело, но и душу тренировок Таня не была способна по достоинству оценить ухаживания Бейбарсова. Кругозор её интересов сократился до кровати и крепкого сна. Всё прочее стояло на далёком втором месте и не вызывало каких-либо сильных эмоций – физиологические потребности погребли под собой все остальные. Но один раз парню всё же удалось уговорить девушку: в тот момент частичка Тани, отравленная кровью вепря и отчаянно нуждающаяся в Глебе, взяла верх и заставила её произнести своё отчаянное «да», нисколько не думая о последствиях…
- Я знаю, что ты очень хочешь поговорить со мной, - как обычно, без вступления начал Глеб, преградив вечером ей дорогу в легионерский домик своей тростью. – И сейчас я готов тебя выслушать.
От такой наглости Таня встрепенулась: это он «готов выслушать» её? А ничего, что только он виноват во всём произошедшем? Конечно, она глупо поступила, поддавшись шантажу, но он тоже хорош! Чуть ли не силой впихнул в неё отравленное зелье, практически обвинил её в своей возможной смерти от неразделённой любви и теперь ещё строит из себя саму благосклонность и вежливость! И, уже набрав полные легкие воздуха, вспоминая всё, что давно хотела высказать этому юноше, она была внезапно вновь перебита им:
- Нам лучше обсудить всё вечером без посторонних. Это я возьму на себя, а то здесь и у костей есть уши, - и он многозначительно посмотрел на домик, как бы призывая Таню к молчанию, зная ее вспыльчивый характер. И вовремя: Гроттер, несмотря на смертельную усталость, была готова вцепиться в Бейбарсова изо всех сил. Правда, пока непонятно для чего: или чтобы изрядно покалечить, или чтобы зацеловать до смерти. В обоих случаях, в конце концов, Бейбарсов должен был оказаться на предсмертном одре.
- Я вижу, что ты не возражаешь пойти на рандеву со мной. Жду тебя в полночь у пруда во дворе. Не волнуйся, я не собираюсь после компрометировать тебя нашим свиданием, - его губы сложились в слегка заметную усмешку, после чего Глеб добавил: - Ты согласишься. Увидимся позже! – и исчез, словно растворившись в темноте ночи.
- Да, естественно, я соглашусь… - запоздало прошептала Таня вслед некромагу, полагая, что он её услышит, если пожелает. – Ведь наш дорогой мальчик-вуду просто не оставил мне никакого выбора! Вот как можно одновременно любить и ненавидеть того, кто так с тобой поступает, скажи мне, дед? - отчаянно спросила Гроттер, топнув ногой от бессилия, как маленькая девчонка, упустившая свой последний шанс.
- Не надо было с огнём играть! Видите ли, размякла как дурочка деревенская от красивых слов и пустых, ничего не стоящих поступков, – возмутился на её пальце Феофил Гроттер, нагревшись. – Что бывает, когда за двумя зайцами гонишься, а? Молчишь? И правильно, помалкивай, недостойная! – но тут же, словно сжалившись над совсем приунывшей внучкой, спокойно произнёс перед тем, как погаснуть: - Magna et veritas, et praevalebit*.
На что дщерь Гроттеров лишь хмыкнула:
- Умеешь ты, дед, утешить, однако… - и осторожно перешагнула порог домика с зарытым под ним скелетом с недостающими частями, чтобы ненароком не лишиться чего либо, потому что её пока полностью устраивал природный комплект костей, полученный ею с рождения.
Ей необходимо было занести оттягивающий руку контрабас в комнату. Конечно, в случае неконтролируемого поведения некромага, полетный инструмент мог оказать ей хорошую службу, вот только изнуренная тренировками девушка не хотела нести далеко не легкий контрабас, потому, осталось надеяться, что обойдется без жертв.

*«Нет ничего превыше истины, и она восторжествует», лат

4
Стараясь следовать тщательно вдалбливаемому Гробыней в «неразумную голову бедной сиротки» правилу, согласно которому любая уважающая себя девушка должна прийти на свидание как минимум на пять минут позже, Таня решила использовать это время на моральную подготовку перед серьёзным разговором с господином некромагом. Она понимала, что рискует мигом растерять только от одного взгляда Глеба весь свой настрой и решимость, поэтому намеревалась выдать свою так тщательно продуманную речь мгновенно, чтобы не осталось ни секунды на раздумья над завуалированными намерениями Бейбарсова. Её план был предельно прост и, как ей казалось, легко воплощаемым в реальность: прийти, увидев Глеба, сразу же высказать всё ему в лицо, а потом развернуться и уйти, не дав ему таким образом сбить себя с толку. «Что мне нужно? Фактически, стать Юлием Цезарем в эту ночь в его наиболее упрощенной всемирноизвестной версии», - подумала она. Но, скептически окинув себя взглядом в зеркале, висящем на стене в коридоре, хмыкнула:
- Жаль, что я не его родственница, и его замечательные способности быстро решать проблемы не перешли мне по наследству… Так, хватит хандрить! В конце концов, ничего плохого Глеб мне не сделает. По крайней мере, не сегодня точно. А что потом? Посмотрим, что потом… Разобраться бы с настоящим! Ну, всё, Древнир, пожелай мне удачи: не каждый раз маг идёт мирно поговорить с некромагом…
- Famae etiam jactura facienda est pro patria*, - словно благословляя, многозначительно проскрипел на пальце Гроттер фамильный перстень и замолк, выжидая следующего подходящего момента, где он сможет вновь блеснуть своими познаниями в латинском языке и житейской мудрости, или же заняться не менее любимым делом – наставлять единственную внучку на путь истинный своими язвительными замечаниями и руганью.
Глубоко вздохнув и зажмурившись, Таня отвернулась от зеркала и поспешным шагом направилась к входной двери через прихожую с находящимся там оборотнем, который, увидев знаменитую драконболистку, мгновенно повернулся в её сторону, впившись своим тяжёлым звериным взглядом в спину девушки. Чувствуя его взор на себе, отчего спина победительницы Чумы покрылась мурашками, Таня медленно обернулась и столкнулась с мольбой в печальных волчьих зрачках. Словно он просил девушку ещё раз всё обдумать и остаться дома, в безопасности и под защитой! Гроттер встряхнула головой, прогоняя странные мысли, что какому-то оборотню есть до нее дело.
Тем не менее, острое желание наплевать на Бейбарсова со всеми его выкрутасами зародилось в голове Гроттер, отчего она даже начала колебаться: что ей сделать: уйти или остаться? И она склонилась было к решению направиться в свою комнату, но семейное упрямство Гроттеров и желание поставить Бейбарсова на место победили здравый смысл – Таня гордо вскинула голову, не забыв перед этим сочувствующе улыбнуться бедному полузверю-получеловеку, и развернулась в сторону входной двери, с шумом распахнув её, словно отрезая себе путь к отступлению. Быстро перешагнув через чудный английский порог, она ступила на песчаную дорожку, выбирая наиболее короткий путь, ведущий к пруду.
- Эх, Гроттер, ничему тебя твой печальный опыт общения с некромагами не научил. Опять это горе-свидание невесть чем закончится, - тихо вздохнула девушка.
А зверю ничего не оставалось сделать, как, забыв про «просьбу» некромага, протяжно завыть.

***
- Ну и где его носит? Я что, как послушная собачка, должна ждать, когда хозяин соизволит вспомнить обо мне, чтобы забрать с улицы в тёплую комнату? – потирая себя за плечи, недовольно пробурчала Таня, когда обнаружила, что на месте встречи не было и намёка на присутствие Бейбарсова. В ней сейчас бурлила опасная смесь неудовольствия, унижения, усталости и чего-то еще слабо определимого, готовая в любую минуту вылиться наружу потоком далеко не лестных слов, изредка подкрепленными зелеными искрами для убедительности.
- Моему самолюбию и самооценке льстит звание «хозяина Гроттер», - раздалось за спиной девушки, после чего появился сам Глеб, небрежно размахивающий тростью. – Но, чувствую, мне ещё рановато претендовать на него…
- И никогда не придётся: закатай свою губу обратно, Мочисобачкин, пока не поздно! – воспротивилась Таня и, увидев снисходительное самодовольство на лице Глеба, выставила вперёд правую руку, призывая его к молчанию: - Не сбивай меня своими амбициями, некромаг! Если ты помнишь, я тут только для того, чтобы высказать всё за твои гнусности.
- Я знаю, - спокойно пожав плечами, произнёс Глеб и сел на камень, выступающий из песка на берегу пруда. – Начинай.
Таня на минуту остолбенела: и зачем они сюда пришли, если оба, похоже, в курсе, что будет сказано через минуту? Её рот непроизвольно открылся от непрошибаемого спокойствия, которым так и светился Бейбарсов, но, не желая выглядеть глупой, она все же смогла взять себя в руки и вспомнить, что накипело у неё за время, прошедшее с рокового выпускного:
- Если раньше я думала о тебе лучше, чем говорят остальные, то после твоего шантажа и фокуса с кровью я тебя ненавижу! Дуэль с Ваней, который изначально слабее тебя и точно не способен дать отпор некромагу – верх жестокости! И играть со мной в прятки вместо того, чтобы попытаться хотя бы поговорить, я промолчу про извиниться, конечно, легче всего! Проще сделать гадость и уйти, чем постараться исправить содеянное – это не для нас, верно? Это заставило меня презирать тебя, Бейбарсов! И ещё… Что ты считаешь? Прекрати загибать пальцы, пока я с тобой разговариваю! – разошедшаяся Гроттер не сразу заметила, как после каждого её предложения Глеб что-то тихо шепчет, загибая палец на руке.
- Пять грехов… Маловато, я предполагал на свой счёт больше, - задумчиво произнёс он, глядя на полную луну, прежде чем вновь обратил внимание на Таню, буквально метавшую гром и молнии. – Я понимаю, что ты светлый маг, но неужели, даже когда тебе плохо, ты способна закрывать глаза на многие вещи?
- О чём ты? – непонимающе спросила Гроттер, но быстро опомнилась. – И это всё, что ты можешь мне сказать? Ну ты и... – девушка запнулась, подбирая слово, наиболее четко отображающее сущность ее мыслей о Глебе, - ...некромаг, Бейбарсов!
- А чего ты ожидала? Просить прощения я не намерен, считаю свои действия верными, что-либо менять в настоящем не вижу смысла. В данный момент всё зависит от тебя, - выделил он последнее слово. – Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду. Только ты можешь остановить этот кошмар … - зашептал Глеб, с каждым словом оказываясь ближе к легендарной драконоболистке. – Скажи лишь «да», и мы будем вместе, Таня… Перестань усложнять то, что просто и понятно… Хоть раз сделай так, как тебе по-настоящему хочется, а не как от тебя требуется… - прошептал он ей на ухо, и от неожиданно горячего дыхания парня Таня вздрогнула, но не дёрнулась в сторону.
И снова, в который раз его шёпот обволакивал Таню в некий кокон, где вдребезги разбивались её попытки сопротивляться обаянию некромага, а мозг стремительно капитулировал из-за протеста то ли души, то ли крови вепря. И приходило желание на миг почувствовать: а каково это – делать по-своему, без оглядки на мировую общественность, друзей, учителей? Пойти на поводу у эмоций, не одёргивая себя здравым смыслом? «Уже раз пошла, и что получилось?» - где-то на задворках разума попыталась возразить память, но она была подавлена кровью вепря, прочно обосновавшейся в сердце и не желающей уступать свои завоёванные позиции. Вот она и тянула за собой бунтующую душу Гроттер, благодаря бессонным ночам, сомнениям и надеждам на что-то, кардинально отличающееся от настоящего положения вещей… Казалось, ещё немного – и рубеж будет пройден, давая начало новой странице в жизни Татьяны Гроттер! А губы некромага так близко… И вот, он смотрит ей прямо в глаза, а подгоняемая приворотом Таня обхватывает руками шею Глеба, притягивая его к себе, и… Осталось совсем немного до поцелуя, который может изменить мнение Тани и помочь ей наконец определиться в своих чувствах, придавая Бейбарсову уверенности в своей победе и закрепив начатое им дело!
Но, как всегда бывает в такие моменты, на сцену выходит ужасный «закон подлости», которому желают отомстить многие. И некромаг не стал исключением: в его голове пронеслись тысячи смертельных проклятий в адрес существа, помешавшего ему сейчас склонить Таню на свою сторону, привязав к себе окончательно. Нет, он учёл прошлые ошибки и основательно позаботился об «охране» места встречи, но кто же мог подумать, что надо было и внутри всё проверить! Как можно было догадаться, что обычная лягушка, неизвестно почему вылезшая ночью из пруда и забравшаяся на кувшинку, чтобы громко квакнуть, испортит всё дело, как в каком-нибудь лопухоидном фильме с подобным казусом? Впрочем, сейчас лягушка уже не могла загорать под лунным светом, оповещая об этом всю округу: гнев некромага порою трудно сдержать… Особенно, когда дело касается его личной жизни.
Уповая на то, что его усилия не посыпались прахом, Глеб, чтобы восстановить разорванный зрительный контакт, попытался повернуть к себе лицо девушки, которая, услышав резкое, вырывающейся из так упорно создаваемой некромагом идиллии, кваканье лягушки, очнулась от легкой формы гипноза, создаваемым черными, как ночь, глазами юноши. Но у него ничего не получилось: Гроттер убрала руки с шеи Глеба, несмотря на его слабые попытки остановить ее, и направилась сквозь колючие кусты, не чувствуя боли от хлещущих по лицу и открытым рукам ветвей. Гроттер шла напролом, толком и не замечая этого, и если бы перед ней сейчас выросло дерево – весьма вероятно, что ее лоб имел бы возможность познакомиться с ним, так как девушка его просто напросто бы не заметила. Разрываемая изнутри двумя противоречиями, Таня поставила себе одну единственную цель – уйти как можно дальше от некромага – она боялась, что если он последует за ней, всё повторится снова – вот только вряд ли по странному стечению обстоятельств вновь объявится спасительная лягушка, вырвав Гроттер из плена глаз и чувств, создаваемого кровью вепря. Выйдя из парка, девушка оглянулась назад, проверяя, нет ли за ней погони, и не обнаружив оной, зашлась веселым смехом. Кто бы мог подумать: её спасла лягушка! Некромаг, наверное, вскипятил всю воду, уничтожая абсолютно всех лягушек, когда-то имевших несчастье поселиться на этом злополучном острове.
Ошарашенная внезапным пробуждением от влияния некромага и немного сбитая с толку неожиданным концертом лягушки, Гроттер не сразу заметила светловолосого юношу, который стремительно удалялся от парка. Впрочем, мало ли кому придет в голову затея прогуляться ночью, подышать свежим воздухом, борясь с бессонницей, вот только удаляющаяся спина была крайне знакома Тане – к тому же, она часто в последнее время видела ее в своих снах.
Приходя в себя и окончательно включаясь в реальность, Таня смогла произнести лишь одно:
- Ванька…


* «Ради Отечества следует жертвовать даже славой», лат.

4,5 - альтернативный бонусный вариант
Наш замечательный друг Омикрон с официального форума изъявил желание увидеть бранящуюся Гроттер, которая решила сменить тактику своего поведения с некромагом. И мы не смогли ему отказать, а я с вами - не поделиться этой потрясающей зарисовкой!

- Понимаешь, мужики – они такие: вообразят себе что-либо, подкрепят свое логическое умозаключение пару раз наглядно увиденным – и влюбляются. А стоит только образ сменить, да даже свой настоящий характер порою показать – и всё, рассеялась любовь. Вот предстань ты, Гроттерша, перед Пуппером в образе эдакой уверенной в себе стервозно-брутальной расков…
- Это в твоем образе, что ли? – усмехаясь, поинтересовалась Таня, за что получила от соседки подушкой по голове и выслушала пятиминутный монолог о том, что уж светлый маг должен знать, что перебивать человека, когда тот разговаривает – это вовсе не признак хорошего тона.
- Так вот, сиротка, стоит всего лишь разрушить образ путем изменения поведения, и, вуаля, ты свободна. Согласись, что от фанатической девочки-Тани, которая будет умолять всеобщую достопримечательность Гурочку дать ей автограф и поцеловать в носик сотый раз на день, Пуппер быстро бы смотался. Или веди ты себя как Зализина с Ванькой, думаешь, долго бы он с тобой рядом продержался? – продолжала рассуждать Гробыня.
Таня обиделась на такое заявление, но не успела высказать свое неудовольствие Склеповой, как та продолжила:
- Хотя, знаешь, с Валялкиным твоим случай запущенный – стань ты хоть косопузым хомячком линяющим – он тебя все равно любить будет. Даже больше, может быть, - всё говорила девушка, прохаживаясь на высоченной шпильке от одной стены комнаты к другой с книгой на голове, которая то и дело норовила соскользнуть, из-за чего Склепова злилась, но целенаправленно продолжала прохаживаться по комнате. Она вычитала в каком-то из многочисленных своих журналов о том, что данное упражнение делает осанку настолько идеальной, что даже королевы французских дворов обзавидуются, при этом факт о том, что все королевы успешно опочивают в своих гробницах, давным-давно рассыпавшись прахом, и, мягко говоря, уже не в состоянии кому бы то ни было завидовать, умалчивался.

Воспоминание рассеялось так же внезапно, как и выбралось с глубин госпожи памяти. Этот разговор состоялся еще в середине четвертого курса, когда Таню донимала своими признаниями звезда драконобола. Тогда Гроттер отмахнулась от советов Гробыни, приняв их за шутку, но вот сейчас всерьез задумалась об этом. Если Бейбарсов будет держаться от нее подальше – то девушке будет легче справиться с действием крови вепря, а в достижении цели все средства ведь хороши. Пусть это и политика некромага.
Изрядно порывшись в сумке, в которую в Тибидохсе буквально за пять минут девушка закидала всё, что было под рукой, Таня достала из нее небольшую косметичку – подарок с барского плеча той же Склеповой. Странно, что именно эту вещь, так никогда и не открытую, Таня бросила в сумку, ведь мини-косметичку Гроттер приняла только из-за того, чтобы не обидеть Гробыню – как-никак это был ее первый и, похоже, единственный подарок.
Весь сегодняшний день Таню не покидали мысли о том, какой же образ был бы самым отвратительным для Бейбарсова, что бы он не хотел видеть в ней - спокойной, немного неуверенной в себе девушке – светлом маге. Так что, к тому моменту, когда Таня уселась перед зеркалом, она уже знала, какой образ хочет создать.
- Чертова Лигулова бабушка, - выругалась девушка, когда нечаянно попала карандашом не на веко, а в глаз – сказывалось отсутствие тренировок. Без сомнений, та же Гробыня за считанные минуты разукрасила бы Танину физиономию так, как той требуется, но Гроттер не хотела посвящать подругу в эти подробности своей личной жизни: ведь ученица темного отделения далеко не так легкомысленна и недогадлива, как кажется, она бы в считанные секунды определила, что с Гроттершей что-то не так, и докопалась бы до истины – а если тайну знают трое, это уже, как известно, вовсе не тайна, а достопримечательность всего острова, а в отдельных случаях и мира.
Никогда девушка так долго не собиралась на свидание, она от всей души надеялась, что часы, проведенные перед зеркалом в подготовке, в репетициях речи, выражений лица не пойдут прахом и оправдают себя.
- Возьмем немного вульгарности и вольности от Склеповой, истеричности и заносчивости от Зализиной, скрытности и таинственности от Шито-Крыто, болтливости от Попугаевой, интереса ко всему, что движется, от Пупсиковой, упрямства и бесцеремонности от Дурневой, и, пожалуй, кокетства от Лотковой, и вот тогда посмотрим, некромаг, как тебе понравится новая Таня Гроттер, - тихо приговаривала сама себе девушка.
Уже была половина второго ночи, когда Таня все-таки накинула на плечи черный плащ, последний раз оглянув комнату, встретившись глазами со своим отражением в зеркале, изображающего рыжеволосую девицу с кое-где криво накрашенными черной подводкой глазами, не до конца растушеванными тенями на веках, чересчур перепудренными румянами щеки, а-ля матрешка, и красными, даже алыми вульгарными губами. Гроттер все же выключила в комнате свет и отправилась на свидание, нисколько не заботясь о том, что некромаг ждет ее уже больше часа. Он же говорит, что ждал ее очень долго - ничего страшного, если еще немного подождет, а то привык, что Гроттер по первому же зову бежит к нему, даже если ее бесцеремонно вырвать ночью из сна.
Таня, погруженная в раздумья, и не заметила, как преодолела путь от домика до озера. Да, некромаг определенно ждал ее. Облокотившись на широкий ствол дерева, он водил своей неизменной тростью по земле, вырисовывая что-то. Пользуясь тем, что, судя по всему, Глеб ее не заметил, девушка уперла одну руку в бок, правой же рукой, согнув ее в локте и заведя за голову, она хотела было опереться на дерево, вот только это не сразу получилось: немного не рассчитав расстояние, Таня слишком далеко откинулась назад и чуть было не упала на спину, не найдя рукой опору.
Произведенный шум и тихие ругательства вывели некромага из задумчивости, он поспешно выпрямился, рассматривая Гроттер.
- Я уже думал, что просчитался и ты не придешь, - начал было Глеб, но был перебит елейным голосом девушки:
- Тихо, Глебушка, ты же говорил, что позволишь высказаться мне, котик чернобровенький мой.
«Древнир! Гроттер, что ты несешь? Что за чернобровенькие? Вспоминай, как Склепова своих ухажеров ласково называла», - обругала сама себя девушка. Почему-то приготовленная модель поведения распалась прахом, отчего ей пришлось импровизировать, весьма неудачно, надо заметить.
Брови Глеба в удивленном жесте поползли вверх – он внимательно рассматривал любимую драконоболистку, слегка улыбаясь уголками губ.
- Эм… Таня, ты ничего не пила для храбрости? Спиртного там? – подозрительно спросил он.
Гроттер пыталась быстро соображать. Сказать, что она что-то пила - значит, списать свое поведение на действие спиртного, а ей нужно, чтобы Глеб думал, что подобное ее поведение является постоянным.
- Ну заайчиик, - нарочно протягивая гласные, пролепетала Таня, при этом жуя и растягивая на губы жвачку лопухоидного производства, чудом попавшую к ней от Пипы. - Как я могла бы пить без тебя. Я думала, мы пьем с недавнего времени только вместе.
Бейбарсова явно забавляла ситуация:
- Я обещал, что выслушаю тебя сегодня, Таня. Начинай.
- Ага. Точняк, - воодушевилась Гроттер, присаживаясь на одну из многочисленных лавочек, которые предусмотрительные англичане понаставили на каждом углу территории школы. – Ты садись, Глебуся, я буду долго говорить, я уже все обдумала. Так вот, я хочу, нет, я требую, чтобы наша помолвка состоялась на самой высокой горе мира – это будет так романтично: я и ты, а под нами весь мир. Это можно сделать в ближайшее время. А свадьбу я хочу летом. Я недавно видела в журнале одном, что сейчас очень-очень модно проводить тематические свадьбы. Вот пусть у нас будет тема – Антарктида. Ты только представь, малыш, как ты будешь великолепно выглядеть в костюме пингвина, а я…
Гроттер не солгала, когда сказала, что ее рассказ будет долгим, уже начался второй час их свидания, а она все еще продолжала свой монолог, не давая и слову сказать Глебу. Если поначалу некромаг улыбался и относился ко всему с иронией, то сейчас сложившаяся ситуация начала ему надоедать. Любимая девушка находится так близко от него, вроде как строит планы их совместного будущего, но во всем ее поведении и словах сквозит такая фальшь, что и последний идиот догадался бы, что это розыгрыш, неумело надетая маска.
Не желая дальше испытывать свое терпение, Глеб порывисто обнял Гроттер, отчего та замолкла на полуслове, так и не сказав, как будут звать их третьего внука от пятого сына Добролюба, и телепортировал вместе с ней.
- Ты совсем свихнулся, Бейбарсов? Какого черта? – закричала на него ошеломленная девушка. – Куда ты меня затащил?
Бейбарсов непринужденно покрутил тросточкой.
- Самая высокая точка мира – гора Эверест. Где-то между Китаем и Непалом. Еще минуту, и я даже назову тебе точные координаты, - поспешил ответить на заданный вопрос парень.
- Да ты сумасш… Ой! – Таня сделала неосторожный шаг и чуть было не упала с выступа скалы, конец которой не было видно в темноте, благо, Глеб вовремя схватил ее за локоть, прижав к себе.
- Тут не так уж и много места. Я, конечно, выставил щит от ветра и мороза, но вот на пропасть перед нами я повлиять не могу. Как ты и просила, Таня, самая высокая гора мира. Можно осуществлять помолвку.
- Да ты пришибленный на мозги! По тебе циклопы не топтались в детстве? Идиот! – завелась девушка, вырываясь из объятий.
- Всё, маска снята, игра окончена? Наконец-то я имею честь лицезреть мою Таню, - довольно произнес Глеб.
- Что? С каких это пор я твоя? Да ты гнусный, никчемный некромаг! Предатель! Шантажист! Эгоист! Никчема! Больной на всю голову! – словно грязь, выплевывала слова Гроттер, позволяя чувствам вылиться наружу. – Негодяй! Подлец! Преступник! Мертвяк ходячий! Падальщик! Маньяк! Нищеброд! Гнусь подзаборная! - в дело пошли искры, яркими молниями подтверждая разъяренность хозяйки. Впрочем, никакого ущерба Глебу они не причиняли, тот умело отмахивался от них рукой, словно от мух. – Шкура продажная! Приживала! Неудачник! Баран! Ублюдок! Ижди..
Всё же одна искра попала в цель, угодив в грудь некромагу. Тот покачнулся и начал оседать. Таня запнулась, так и не договорив очередную гадость. Испуг захлестнул удушливой волной.
- Гле-еб, - пролепетала тихо Таня.
Ответа не последовало.
Гроттер склонилась над парнем, непрошенные слезы вот-вот готовы были сорваться с её глаз.
- Эй, не смей умирать, слышишь! Некромаги не умирают, – с ужасом в голосе потребовала Гроттер. – Это, что, последнее слово, которое я тебе сказала было: ублюдок? Я же вовсе так не думаю! Глеб…
- Кажется, дождь начинается, - ощутив упавшую на его щеку слезинку, с веселой улыбкой сообщил некромаг. – Так говоришь, совсем не так думаешь? – притягивая к себе ближе девушку, поинтересовался он.
- Ах ты, лжец, да я тебя сейчас…
- Поцелуешь? - попробовал догадаться Бейбарсов, за что получил от девушки тычок в грудь острым локтем.
- Козлина! Урод моральный! Амеба! Травмированный на всю голову…
«Мда, концерт продолжается», - подумал некромаг, уклоняясь от перешедшей к физически ощутимым ударам кулаками девушки, вместе с тем продолжающей выкрикивать далеко не лестные слова в его сторону. Бейбарсов даже обрадовался, что телепортировал в горы, потому что, таким образом, он лишил любимую возможности отправить в целенаправленный полет в его сторону всякие тяжелые предметы. Хорошо, что в порыве ярости Гроттер еще не догадалась поднимать и швырять камни…

5
Было что-то пугающее в этом новом могущественном чувстве, которое разливалось теплыми волнами по всему телу. Уже имея опыт «фиктивной» влюбленности, которой поспособствовала в свое время мадам Цирцея вместе со своей неизменной магией вуду, Таня все же не могла сопоставить эти два навязанных чувства. Вуду, истерзывающая сердце, проявлялась в волнах неограниченной нежности, граничащей со страстью, и в то же время чувствовалась фальшь подобной любви, всего лишь сиюминутные желания, со временем подавляемые волей. Та любовь была вирусной болезнью, которая постепенно ослабевала под давлением тогда еще только зарождающейся настоящей любви к Ваньке. В чем-то кровь вепря была похожа в действии на магию вуду, ведь именно ночью сила действия что одного, что другого приворотов была практически непреодолима.
И вновь Гроттер спасали изнуряющие тренировки, как и плескающаяся в глубине сердца обида, подкрепленная чувством, на которое только способен человек, ощущая себя использованным. И если магия вуду проявлялась во внешних порывах увидеть и приласкать, то кровь вепря действовала более незаметно, постепенно въедаясь не только в сердце, но и в душу. С каждым днем навязываемая любовь становилась острее, ощутимее настолько, что Таня порой сама пугалась своих мыслей. Все чаще ее беспокоили сны с одним и тем же персонажем, словно воспаленный прививаемой любовью мозг и ночью ни на минуту не мог отвоевать по праву принадлежащее ему чувство свободы и право выбора. Хотя в этих снах была одна особенность: если поначалу в них присутствовал лишь некромаг, порою просто укоризненно смотрящий на нее (Таня уже начала задумываться над тем, что это Глеб каким-то образом ментально влияет на ее сны, пытаясь склонить в свою сторону), то в последние две ночи девушка отчетливо видела улыбающееся лицо Ваньки, что по утрам еще больше тревожило Гроттер, когда та начинала терзаться чувством вины не столько за свои спонтанные, неконтролируемые желания в отношении Глеба, сколько из-за того, что с каждым днем все дальше отдалялась от Валялкина.
Мучило совесть и разум девушки еще и то, что с каждым прожитым часом она всё больше уверялась в том, что именно в тот день, когда Гроттер согласилась на прогулку с некромагом, Ванька решил зайти в гости. Вот только не успел он подойти к домику легионеров, как увидел уходящую Таню. Возможно, он даже несколько раз окликнул ее, но погруженная в свои мысли девушка не услышала. В таком случае Валялкин стал свидетелем сцены у озера, и это не давало ей покоя.
- Танька, берегись! - из раздумий Гроттер вывел голос Ягуна, предупреждающий об опасности.
И правда, вновь задумавшись, Таня чуть было не врезалась в Эмилио Тобуша, что было чревато последствиями - вряд ли драконоболистка навредила бы коренастому оборотню, но вот сама она вполне могла отправится на песочек, не уйди он от столкновения.
Оборотень хитро ухмыльнулся и, не обращая больше внимания на неуклюжую и невнимательную Таню, за несколько секунд оказался на другом конце поля, продолжая охоту за мячом.
В последнее время с Таней часто случалось подобное, что не могло укрыться от зоркого взгляда друга, да и просто посторонних наблюдателей. Вот только если Ягун, тонко чувствуя что-то неладное в состоянии подруги, не встревал с расспросами, то тренер невидимок не упускал возможности подколоть десятого игрока сборной Тибидохса во время «разбора полетов».
Мелкие капли ударялись о землю и тут же пропадали в ней. Пожалуй, сильный ливень, пусть и затапливающий землю, имеет больше смысла, чем вот такое вот моросящее состояние затянутого тучами неба. К тому же окончание этого мелкого дождя, начавшегося еще утром, не предвиделось, что оказывало далеко не умиротворенно-радостное влияние на настроение окружающих. Туманный Магфорд поражал своей сыростью и серостью привыкших к буйству красок природы тибидохцев.
Поле быстро опустело: не столько большой, сколько противный дождь разогнал всех по теплым комнатам. Таня уже покрепче перехватила контрабас, направляясь к дому легионеров, когда чья-то рука легла на него, облегчив ношу. Измученная Гроттер без колебаний отдала инструмент, как оказалось, Пупперу и они неспешно покидали поле. Таня краем глаза увидела остановившегося возле раздевалки Глеба, девушке показалось, что он даже сделал шаг навстречу ей, но передумав, быстро скрылся за дверью, словно гонимый чем-то.
Таня смотрела на Гурия и не понимала: как он так долго продолжает мучиться навязанной ею любовью? Интересно: если бы она рассказала про свою ошибку, про то, как с помощью заклинания и фигурки из теста влюбила его в себя – помогло бы ему это? Ведь, говорят, когда знаешь любовное заклинание, направленное на тебя, практически всегда можно найти от него «противоядие». Вот только воспринял бы Гурий эту правду? Наблюдая за тем, как юноша что-то воодушевленно рассказывает, улыбаясь, Таня, не слушая его, думала о том, как же все-таки он несчастлив.
- Гурий, вот если был бы способ избавиться от твоей любви ко мне, ты бы им воспользовался? – внезапно на удивление самой себе Таня задала вопрос.
Гурий ошарашено моргал остекленевшими глазками, не зная, что ответить. Наконец-то он нашелся, заученно начав тараторить:
- Но, Taнья, я больше не любить тебя. Ты быль хороший страниц моего прошлого, но мое будущее нет рядом с тобой. Мы…
- Хорошо. Спасибо, Гурий, что проводил. До встречи, - перебив лепет Пуппера, Таня забрала из его рук свой инструмент и быстрым шагом направилась к такой близкой спасительной двери дома, уже не слыша слова Пуппера о том, что, даже имея возможность прожить жизнь заново, он не стал бы отказываться от этой любви.
Не успела Таня согреться в теплой комнате от пробравшегося, казалось, в самую душу холода, который пришел с угнетающим дождем, как испытала сильное желание увидеть Ваньку. Не столько потому, что ей хотелось убедиться: был ли то он удаляющейся фигурой с парка, лишив себя сомнений, сколько просто окунуться в ту, теперь уже, казалось, безумно далекую, пору, когда они бегали по родному Тибидохсу в поисках приключений, и никакие проблемы не были неразрешимыми; ту пору, которая еще не была омрачена выборами и ошибками юношества…
Наспех высушив плащ искрой, которая почему-то оказалось слабой, и ее было недостаточно на то, чтобы окончательно просушить одежду, девушка, закутавшись в него, отправилась на поиски Ваньки, по непонятной причине не отвечавшего по зудильнику.
Заглянув на несколько минут к Пипе, вновь крушившей мебель, словно это был единственный ее способ отвести душу, поговорив немного с Гробыней и, узнав комнату, где жил Ванька, Гроттер поднялась на этаж выше. И лишь когда ее спина скрылась из виду, Склепова озабоченно покачала головой:
- Какая-то она странная. Как будто потерянная. Вроде как говорит и слушает, а сама где-то в своих мыслях.
Пипа не разделила тонкого замечания Гробыни, рассудив, что Гроттерша на то и Гроттерша - у нее вечно что-то не в порядке, и вообще, пожалуй, с головой проблемы. На том и закончился их разговор.
Еще поднимаясь по лестнице, Таня услышала чьи-то голоса. Она не собиралась подслушивать, но когда распознала голос одного из собеседников, прильнула к стене, стараясь не выдать себя ни малейшим шорохом.
- Ты действительно это сделал! – воскликнул женский голос. – А я не верила Лене, говорила, что ты не способен быть таким… - девушка резко замолчала, не решаясь окончить предложение «дураком».
- Так было нужно, - прозвучал спокойный голос Глеба.
- Что было нужно? Чтобы ты изводил себя её выходками, пока кровь вепря пожирает тебя изнутри?
- Тише, не привлекай лишнего внимания, - вновь мирно-таки произнес юноша.
- Глеб, ты ведь понимаешь, какие будут последствия для тебя, если она не ответит взаимностью, продолжая в ущерб себе бороться с кровью? Помнишь, старуха рассказывала нам о ее действии, когда вынудила тебя собственноручно убить вепря?
Таня поняла, что собеседником Бейбарсова является Жанна Аббатикова. Странно, что она не узнала ее сразу. Вжавшись еще больше в стену, Гроттер продолжала прислушиваться к каждому звуку, ожидая ответа, но юноша молчал - возможно, он кивнул, но девушка не решалась выглянуть из стены, боясь быть замеченной. А ей вовсе не хотелось быть уличенной в подслушивании, да еще и этого разговора.
- Ты думаешь, она будет сопротивляться до конца? Потому что я больше не могу, оно ломает меня изнутри, - вдруг тихо произнес он, словно стоял не в коридоре, а тут, возле Тани, уткнувшейся за углом в стену.
Гроттер сорвалась с места, споткнулась и понеслась на улицу – подальше от этого разговора, подальше от этих людей. У выхода она задела кого-то, но оглядываться и извиняться не было сил, впрочем, как и желания. Она неслась прочь, забыв о своем намерении найти Ваньку, в голове вертелась лишь одна мысль: ей нужно попасть в библиотеку и раздобыть любые сведения об этой чертовой крови вепря, иначе неизвестность загонит ее в могилу раньше, чем кто-либо еще.
Вот только убежать девушке не удалось: кто-то схватил ее за локоть, развернув к себе лицом.
- Глеб, - выдохнула Таня имя, узнав того, кто остановил ее.
Бейбарсов тем временем, продолжая держать девушку за руку, ведя таким образом ее за собой, отошел за угол дома, подальше от любопытных глаз.
Гроттер устало облокотилась об каменную стену здания.
- Отпусти, мне неудобно, - тихо потребовала она.
Некромаг не сразу, но все же освободил ее локоть, как бы невзначай опуская свою руку, скользнув пальцами по ее ладони.
- То, что ты слышала… - Бейбарсов не успел договорить.
Яростно замотав головой, драконоболистка выпалила:
- Я ничего не слышала. Ничего не знаю!
Сама не зная почему, словно нашкодивший ребенок, ожидавший наказания, девушка закрыла глаза. Кроме того, она так отчетливо ощутила желание дотронуться до его смуглой щеки, что противостоять было крайне трудно! Казалось, закроешь глаза – и все пройдет. Вот только присутствие ненавистного и одновременно любимого некромага явно ощущалось даже с закрытыми глазами. Таня специально задержала дыхание, таким образом пытаясь успокоить с бешеной скоростью бьющееся в груди сердце, да так, что шум крови ритмично отбивал такт где-то в голове, затмевая собою все остальные звуки окружающей действительности.
- Пожалуйста, уйди, - в ее голосе было столько мольбы, что он не мог не подчиниться.
Правда, прежде, чем он исполнил её просьбу, она ощутила на своем лице его горячее прерывистое дыхание, а после её обожгло одновременно пламенем и льдом. Соприкосновение губ длилось секунды, а Тане казалось, что прошла целая вечность. Она успела рассыпаться на сотни, нет, тысячи мелких кусочков, была протянута через тонкую призму боли и удовольствия, а потом собрана заново. Только вот кровь вепря в её сердце требовала ещё, ей было мало этого невинного поцелуя некромага, к которому Гроттер продолжала испытывать жгучие, но довольно противоречивые чувства.
Когда девушка открыла глаза, то возле нее уже никого не было. Лишь ветер продолжал свою незатейливую игру с листьями…

6
На драконобольном поле разместилось несколько сотен болельщиков, ранее их было еще больше, вот только все еще продолжающийся мелкий дождь и слухи о том, что сборная Мира прилетит лишь под утро, отправили большинство зевак в теплые уютные постели.
Гроттер даже не попыталась уснуть, зная, что ни на миг не сомкнет глаз, пусть завтра и будет сложный и важный день, поэтому отправилась гулять по территории Магфорда, достаточно скоро оказавшись на драконобольном поле в окружении многочисленных ожидающих фанатов столь привычного для магов видов спорта. И все-таки она была рада, когда среди этой толпы увидела такую знакомую фигуру маечника.
Слезы сразу же удушливой волной подступили к её глазам, первые слезинки уже были готовы скатиться вниз по щеке. Девушка сделала невольный шаг навстречу парню и уткнулась в его плечо, чтобы не только никто из наблюдательных посторонних не заметил малодушное поведение Грозной русской Гротти, но и сам юноша не стал свидетелем непрошеных слез, являющихся следствием напряженности последних дней и как физической, так и моральной усталости. Таня сама толком не понимала, почему слезы катятся из ее глаз, почему в душе вдруг проснулась дюжина котов, подсобников совести, начавших нещадно точить свои когти упреков. Гроттер безумно не нравилась сложившая ситуация, то, как она поступает с Ванькой, обманывая его, то, что внутри нее сидит созревшее чувство необходимости в некромаге, то, что нельзя открыться до недавнего времени самому близкому человеку. Это пугало. Девушке необходима была опора, чтобы выдержать шквал эмоций, и этой поддержкой, думала она, выступит Валялкин. Вот только подобное собственническое и эгоистическое использование не придавало Тане ни капли уверенности, лишь разжигая раздражительность. Но, тем не менее, почему-то рядом с ним становилось как-то спокойнее. Нет, бушующие страсти, подзадориваемые кровью вепря, не утихли, но наступило некое умиротворение. Возможно, это было влияние изнеможения, которое с самого прилета в Магфорд не покидало девушку ни на секунду – даже сон не дарил ощущение какого-никакого отдыха, наоборот, после него она чувствовала себя еще более разбитой, словно не ложилась вовсе.
Что же чувствовал в это время Ванька, было невозможно понять, ведь в его поведении существенно ничего не изменилось, отчего драконоболистка сперва решила, что она всё себе придумала, и не было никакого Валялкина в парке пару ночей назад. Вот только, зная его до мельчайших деталей, Гроттер, пусть и не сразу, но заметила, что он старается избегать ее взгляда, не смотреть в глаза – что для прямолинейного парня было крайне несвойственно. Но он все равно стоял тут с ней, пытался шутить, улыбался и подбадривал. Понимая это, Таня мысленно называла себя с каждым разом всё более разнообразными прилагательными негативной эмоциональной окраски. Внимательный к мелочам, он чувствовал, что внутри девушки ведется какая-то своя борьба, в которую она не желает никого посвящать. Вдобавок, сон, в котором он теряет Таню, уже которую ночь преследующий его, еще больше накалял обстановку...
- Присядем? – предложил Тане Валялкин, рукой показав на скамейку в одном из последних рядов. Испытывая огромное чувство благодарности к парню, который только по одному виду и тихим шагам Тани понял, как она устала, Гроттер мгновенно приземлилась на гладкую, но сырую деревянную поверхность. Поёжившись из-за прохлады влажной скамейки, Таня медленным и грустным взором окинула трибуны и само драконобольное поле с переговаривающимися о чём-то болельщиками. Завтра их будет больше, и говорить они будут гораздо громче. Хотя нет, они не станут говорить: вопить, кричать, орать, проклинать соперников и подбадривать своих кумиров, взывать к высшей справедливости и восхвалять судей, топать ногами и грозить кулаками - вот их основная программа на следующий день. Но, пока она не вступила в действие, как же хорошо было сидеть и наслаждаться относительной тишиной, прерываемой лишь редкими выкриками спорящих поклонников драконобола на тему: «Когда же прилетит сборная мира?!».
К сожалению, молчать вечно невозможно, особенно, если тишина начинает навевать лишь самые тёмные мысли, от которых хочется выть и лезть на стенку, да потихоньку начать искать петлю. Таня уже перестала плакать, снова возвращаясь в состояние грозной русской Гротти с непробиваемым характером, и теперь ждала появление своего милого и заботливого маечника. В последнее время он нередко удивлял её своими краткими, но очень ёмкими и уместными замечаниями, от которых нередко хрупкий душевный мир Тани терял своё и без того шаткое равновесие.
- Ты всегда любишь бороться в одиночку, взвалив весь груз на себя. Отчасти ты права: не стоит просить всех просто так взять и облегчить тебе жизнь. Но, пойми, ведь рано или поздно силы иссякнут, и ты уже не сможешь сделать так, как раньше. А окружающие по привычке будут на тебя надеяться, и ты только представь их реакцию, когда они увидят, что лошадка, на которую все привыкли всегда полагаться, сдаётся в самом начале?
Таня резко подняла голову и уставилась на Ваню долгим немигающим взглядом. Сейчас она буквально кожей, защищённой прочным драконобольным комбинезоном, ощущала, что следующая Ванькина фраза ненавязчиво, но непреклонно заставит её задуматься о своём поведении и поступках в целом. Не только касающихся последних событий, а всей её жизни и принципов оной. Этого она жутко боялась, но также ждала до дрожи в коленках, потому что смутно подозревала, что обычные, ничем не примечательные слова, сказанные Ваней, приобретут в его устах особый смысл, понятный только ей в этот момент. Может быть, его совет и пригодится после кому-нибудь другому, но именно в данную минуту он возымеет такой эффект, которого никогда после ему уже невозможно будет достигнуть, поскольку слова Валялкина в последнее время попадали точно в цель, как будто он зрел истинную суть проблемы.
Часть её натуры, ершистая и резкая, не терпящая жалости, сразу уловила в его фразе нотки обвинения в свой адрес. Мол, поделись, если тебе трудно, а не ходи с угрюмым видом и не порть всем настроение, никто же не виноват, что у тебя день не задался с самого начала! А другая, глубоко в душе ранимая, измотанная постоянными переживаниями и стремящаяся найти выход из тупика, куда загнала себя девушка сама, соглашалась с каждой фразой парня, признавая правоту его слов. И неизвестно, какая бы перевесила в очередном споре разума с чувствами, если бы Ваня не продолжил, восприняв заминку Тани как сигнал к тому, что она пусть нехотя, но начала слушать его:
- В мире нет идеальных существ: их придумали и люди, и маги для того, чтобы было на кого равняться в жизни, иначе им бы грозили полные забвение и разрушение, ведь зачем стараться сделать что-то лучше, если никто так не сможет? Но редко кто пытается понять тех, кому выпала доля быть этим «идеалом» - путеводной звездой народов, наций и прочих групп…
- Но кто-то же пытается, - хрипло от долгого молчания произнесла Гроттер, внутренне содрогнувшись от звуков своего голоса, показавшегося ей в тот момент абсолютно чужим и немного отстранённым. – Их мало, но они есть, не так ли? Вот только кто они: такие же объекты для подражания? Ведь собратья по несчастью точно поймут друг друга…
- И не только они, - добавил после недолгой паузы Валялкин и впервые за всё время их беседы посмотрел Тане прямо в глаза, показавшиеся ему блёклыми и полными отчаянной безысходности, отчего он с трудом удержался, чтобы не вздрогнуть от резкой волной окатившего его испуга за девушку. – Прекрасно понимает тот, кто знает другого даже лучше себя самого. Ведь он сторонний наблюдатель, он ничего не просит, ему достаточно лишь видеть и знать, что тот, за кого он радеет, живёт на этом свете. И лишь такой зритель способен подмечать всё, что касается дорогого ему человека, поскольку у него куча времени, чтобы видеть и запоминать все мельчайшие, но важные детали.
- Вот именно! – резко вспыхнула Гроттер и, сжав замёрзшие руки, сурово сказала: - Он лишь наблюдает, абсолютно ничего не делая, не предпринимая никаких шагов, чтобы стать ближе к объекту своего поклонения и восхищения. Он лишь только знает и понимает… А нужен ли он тогда такой? – закончила она, поднимаясь со скамейки и смотря на Ваню сверху вниз.
- Нужен – это уже другой вопрос. Но всегда необходимо несколько раз подумать, прежде чем что-то предпринимать, ведь каждое действие несёт за собой последствие и влияние и на того, в отношении кого оно совершалось, и на того, кто решил поступить так, а не иначе. Всегда почему-то ругают бездействие. Но никто никогда не задумывается, что данные «наблюдатели» стараются своим молчанием не навредить хрупкому существующему настоящему и не перечеркнуть в один миг прошлое. Ведь важно не навредить, а это тоже сложно: сдерживаться, когда нет сил терпеть. Но каждый сам выбирает, что ему делать: смотреть или геройствовать.
Таня закусила губу, задумавшись над словами Валякина. Да, Ваня сейчас пытается её успокоить, показать, что она может ему довериться, он поймёт её. Но весь вопрос и боль легендарной драконоболистки заключались в одном: а станет ли всем легче от озвученной ею правды? Не лучше ли заниматься своими проблемами, которые предназначены лишь тебе? Безусловно, она опять хотела взвалить всё на себя, оставив Валялкина на обочине ждать её триумфального возвращения в его объятия, где она сможет успокоиться и почувствовать себя ничем не примечательной девушкой, которую ждут, несмотря ни на что. Но тогда к чему весь этот разговор? Зачем было взывать к откровениям, если всё равно всем известно, что Гроттер никогда не позволит никому узнать хоть о толике её проблем? Но хотя бы попытался, что уже говорит о многом, безусловно, ведь тот же Бейбарсов никогда не пытался с ней поговорить по душам: он привык говорить сам, не слушая Таню, не беря её мнение в расчёт, всё просчитывая самостоятельно!
Опять этот некромаг! Сейчас-то он к чему вспомнился?!
- Ты мне нужен, - в тихом голосе Тани сквозили нотки собственничества и эгоизма. И лишь одному Древниру было известно: обращалась она к сидящему рядом с ней Ваньке, держащего ее за руку, или кому-то еще, кто находился за пределами ее видимости.
Ванька уже хотел было уточнить смысл Таниной, отчасти туманной, фразы, и не преминул бы это сделать, как вдруг небо осветилось в один миг тысячью огнями - сборная мира дала знать о своем прилете.

7
Осторожно потягиваясь после непробудного двухсуточного сна, девушка медленно и теперь уже более внимательно осмотрела комнату английского магпункта, насколько ей позволяли непривыкшие ещё к свету, хоть и очень слабому в перетекающих в ночь сумерках, глаза.
Сейчас комната пустовала: Ягге, по-видимому, посчитав, что теперь всё зависит только от Тани и ей не нужна сиделка, роль которой все эти дни исправно выполнял Валялкин, ушла отдыхать, предварительно усыпив маечника и приказав эльфам унести его подальше от кровати ненаглядной.
Память постепенно услужливо предоставляла острые осколки воспоминаний, которые собирались в единую картину прошлого. Матч, неконтролируемое падение, металлическая мачта, принятие неизбежности… Ванька… Магпункт, разговор с Медузией, проклятие… Таню передёрнуло, стоило ей вспомнить о самой неприятной части беседы с доцентом кафедры нежитеведения – выпитом зелье для снятия проклятья. От одного только представления его мерзкого привкуса, настолько резко возникшем во рту, внучка Феофила с трудом сдержала рвотные позывы, только чтобы не подниматься с постели, причиняя себе лишнюю боль тяжело дающимися ей пока движениями.
И лишь немного успокоившись, Таня поняла одно: впервые за всё время, прошедшее с момента, когда она поддалась шантажу и выпила чёртову кровь, она чувствовала себя если не хорошо, то намного легче и свободнее. Словно давивший на неё груз любовных мучений и видения тактично-требовательных поклонников отступили на несколько шагов, освобождая сердце и душу девушки. Но Таня пока не стремилась заполнять образовавшуюся внутри неё пустоту: разобраться бы с отодвинутым, благодаря эликсиру Ягге, на задний план самобичеванием…
Преследовавший её некромаг во сне появился всего один раз, и то ненадолго, как будто он заглянул к ней всего лишь мимоходом по привычке, что не могло не радовать малютку Гроттер. Но и одновременно озадачивать: а ему также, пусть и чуть-чуть, но стало проще, или только ей одной посчастливилось получить отдушину в отягощающей их связи?
«Нет, не о нём нужно думать! Не о нём…» - одёрнула себя Гроттер. Но, как бы ей не хотелось думать о некромаге, он всё равно появлялся в её голове, стоило ей начать думать о визите Медузии или пыталась восстановить полную картину событий после того, как выбыла из игры. Но единственное, что ей удавалось припомнить – ощущение Ванькиных рук, тащащих её куда-то вверх. И на этом память предпочитала заканчивать свой киносеанс непроглядной темнотой, а далее – последующим пробуждением Гроттер.
Наконец, решив махнуть рукой на свои жалкие потуги собрать все разрозненные кусочки воспоминаний в одно целое, Таня захотела немного отвлечься, чтобы снова не впасть в болото уныния, из которого она чудом выбралась. Идею, как провести несколько минут, ей подсказала одиноко горящая на её прикроватной тумбочке свеча. Поддавшись внезапному желанию погадать на суженого – пожалуй, самой излюбленной женской забаве – Гроттер, внимательно смотря на ровное пламя, по очереди назвала имена всех парней, проявлявших неподдельный интерес к её персоне. И если поведение свечи, откликнувшейся на Ваню, Гурия и Урга, не вызвало удивления у девушки, поскольку отчасти она была внутренне готова к такому исходу, то с Бейбарсовым, точнее, с различными вариациями его фамилии, возникли проблемы. «Как и с самим хозяином», - зло отметила про себя Таня и обратилась к свече прямо: «Бейбарсов!» В тот же миг свеча издала резкий шипящий звук и, словно убегая от опасного преследователя, потухла, лишив девушку единственного, как оказалось, источника света. Хорошо, хоть луна изредка выползала из-за туч, любопытно заглядывая в большое витражное окно магпункта, иначе Тане бы грозило остаться в полной темноте.
– Бейбарсов? Меня звали? – с присущей только ему насмешливой интонацией спросил некромаг, выйдя из крайней ширмы и подходя вплотную к кровати Гроттер, отчего девушка задержала дыхание, а её сердце пропустило единственный, но весьма сильный удар. Облизав сделавшиеся в ту же минуту сухие губы, Таня поздоровалась с ним. Бейбарсов не забыл склонить свою голову и после сел на кровать в ногах у девушки, чем вызвал её нервную дрожь от пугающей близости некромага. И только кровь вепря, остро отреагировавшая на присутствие Глеба, заставила Таню испытать отнюдь не ужас и боязнь… Пытаясь восполнить сутки молчания, вызванная ею симпатия к некромагу стала уводить Гроттер из обыденного мира, и только благодаря помощи зелья древней богини девушка смогла взять себя в руки и задать вопрос, который волновал её в ту минуту:
- Всё слышал? И, похоже, видел? – Уверенность девушки в своём предположении возросла после кривой улыбки парня.
- Не буду отрицать очевидного. Меня лишь огорчило, что моё имя назвали последним…
- Привык быть первым? Извини, очередь – от неё никуда нельзя деться, - попыталась съязвить отдыхающая сейчас драконболистка.
- Зато в порядке решительных действий и испытываемых чувств я первый, - не без тени самодовольства произнёс Глеб. – И единственный… - серьёзно добавил он немного погодя.
Тане ничего не осталось, как тяжко вздохнуть – в этой фразе была вся натура Бейбарсова! «Единственный и неповторимый», - фыркнула она, в упор посмотрев на парня, который будто ураган ворвался в её относительно размеренную жизнь, нарушив привычный распорядок вещей. Таня не понимала, как ему удалось в одиночку своей гнусной выходкой сломать то, что она выстраивала годами с Ваней? Лишь один его шаг перечеркнул всё, разделив реальность на «до» и «после». И это самое «после» теперь из-за него беспокоит Гроттер, мешая нормально жить! Поэтому, решив раз и навсегда покончить с причиняющей ей мучения недоговорённостью между некромагом, она храбро обратилась к нему, чтобы хоть немного приоткрыть завесу завтрашнего дня:
- Что мы будем делать теперь? Не знаю, как ты, но я устала изнывать и метаться, словно обезумевшая… - немного хрипловатым голосом произнесла Таня – сказывались несколько суток проведенных во сне.
- Я знаю, что тебе приятно быть измученной жертвой в любви, но сегодня я потесню тебя на сцене, - прервал её Глеб. – Меня тоже волнует будущее.
- Почему ты вторишь Ване? Что, фантазия иссякла? И откуда ты знаешь его фразу? – удивилась Гроттер осведомлённости парня и внутренним чутьём уловила, что именно сейчас откроется нечто очень важное для них обоих…
- Поразительно, но именно в этом я соглашусь с ним, - ненадолго скривившись, произнёс Глеб. – Смотри, я пытался быть с тобой вежлив и учтив – ты предпочла отдалиться от меня. Но стоило мне заставить тебя пострадать – и ты уже произносишь «мы»!
- Неправда! Я только хочу остановить весь этот кошмар, слышишь? Ты же тоже тяготишься им, не ври! Я слышала… - начала было Таня, но хитрый взгляд Глеба отбил у неё всякое желание говорить дальше:
- Кто-то недавно активно убеждал меня в обратном, разве не помнишь? Или тебе следует уже вводить экскурс в прошлое? Может, ты сегодня уже окончательно определишься, чего ты хочешь?
- Почему я? – отчаялась Таня, закрыв лицо руками, осознавая справедливость упрёка некромага. – Почему я вечно влипаю во всякие истории? Почему именно ты появился из буквально ниоткуда, выбрав меня и начав уничтожать день за днём?
- А разве сердце осознанно выбирает? – взяв и отведя руки Гроттер, отчего та охнула, ответно спросил он. – Когда чувства и разум полностью совпадали, выводя идеальную симфонию любви? Если бы так случалось каждый раз, то мир бы не слагал оды в честь стойкости влюблённых, которые справились со всеми испытаниями на своём пути…
- Только не говори, что в этот раз на нас свалились все трудности самого прекрасного на земле чувства, - перебила его Таня, попытавшись вызволить свои руки из его довольно-таки крепкой хватки. – И потом, ты не ответил на мой вопрос: откуда ты всё знаешь?
- Ты уверена, что хочешь знать правду? Представь, ты услышишь её, и что будешь с ней делать? Возможно, тебе станет немного легче, но потом? Ты закинешь её подальше в своё сознание, словно ненужную вещь, предварительно разочаровавшись в жизни… - попытался было отвлечь девушку Глеб, но, увидев упрямый взгляд Гроттер, который так и говорил: «Сейчас или никогда», после выжидающего молчания выложил свою версию знакомства с Таней. Вернее, то, что посчитал возможным рассказать в ночной обстановке.
Пока девушка слушала ужасающую, по её мнению, историю некромага, она не заметила, как Бейбарсов за время своего рассказа незаметно оказался к ней лицом к лицу так близко, что у Гроттер закружилась голова от дурманящего голову ощущения горячего дыхания Глеба на своих губах. И снова она медленно попадала в знакомый ей плен его бездонных агатовых глаз без шанса на спасение, поскольку в эту минуту даже свеча не потрескивала своим огоньком, и ничто уже не нарушало давящую тишину: некромаги быстро учатся на своих ошибках, иначе они не выживали бы в настроенном против них мире. Но Гроттер не сдавалась – она отчаянно сопротивлялась гипнотическому обаянию Глеба, мотая головой с закрытыми глазами во все стороны, и пыталась как можно дальше отодвинуться от Бейбарсова, что ей удалось с большим трудом.
Наблюдая за ребяческим поведением девушки, Глеб усмехнулся и прошептал прямо ей в лицо:
- Неужели только это тебя волнует в минуту по-настоящему серьёзной возможности лишиться любви на всю жизнь?
- Откуда ты… - начала было Таня, широко раскрыв глаза от удивления, но была прервана:
- Локон Афродиты и сейчас находится под твоей подушкой. Своенравный артефакт: под стать хозяйке. Если ты не используешь его в ближайшее время, то так и не узнаешь любви никогда… Ты этого хочешь?
- Что ты хочешь от меня? – устало спросила Таня. – Я сама разберусь со своими проблемами!
- Я хочу облегчить нам жизнь, поэтому предлагаю такой вариант: ты называешь моё имя. Так ты не вызываешь гнев артефакта и он укрепляет нашу связь, вызванную кровью вепря, а я бесповоротно получаю тебя. Два в одном, что скажешь? Очень выгодно. То, что нам нужно.
- Тебе нужно, - выделила первое слово Таня. – Не мне точно! Я…
Но девушке не суждено было высказать всё своё возмущение безграничной наглостью некромага: тот удачно воспользовался моментом и, насколько была способна его страстная натура, поцеловал её. И если от прошлого мимолётного прикосновения губ Таня испытала невероятный фейерверк эмоций, то от этого поцелуя перехватило дыхание, да так, что катастрофически не хватало воздуха, а в глазах прыгали разноцветные круги, словно она только что пробежала немалый кросс. В голове осталась одна единственная мысль, вытеснившая все остальные. «Не отпускать его от себя!» И в этот раз некромаг не проявит благородства, исчезнув, да и сама Гроттер не в силах уже попросить подобного! Приглушенная противоядием Ягге (хоть оно и было направленно на преодоление совершенно иного проклятия), кровь вепря вновь дала о себе знать. По крайней мере, Таня не переставала надеяться, что это именно чертова кровь является источником начавшейся бури. Некромаг по-хозяйски расположил руки на талии девушки, притягивая ее к себе, а она лишь вторила ему, накручивая его длинные волосы на свои тоненькие пальчики.
Вскоре Глеб медленно поднялся с кровати, оставив на ней совершенно ничего не соображающую Таню, с которой он так и не сводил своих настороженных чёрных омутов-глаз, и уже в дверях обернулся, произнеся на прощание:
- Помни про локон и моё имя: у тебя осталось всего несколько часов, а потом я покончу с собой на рассвете. Я тоже устал мучиться… И, пожалуй, захвачу с собой всех твоих ухажеров.

8
Таня в нерешительности замерла, уже подняв руку, чтобы постучать, но тут она отпрянула от двери. Мотнув головой, словно выкидывая из нее все ненужные мысли, девушка всё же несколько раз довольно-таки громко ударила кулаком по дереву. Дверь открыли практически сразу после стука, при этом шаги внутри комнаты не были слышны.
- Входи, - послышалось добродушное приглашение академика.
Комната встретила ее сыростью и однородной серостью. Она казалась бесформенной и неуютной. Нельзя сказать, что залы многовекового Тибидохса выделялись теплотой, чистотой или же особым уютом, но в каждом уголке замка, пожалуй, лишь за исключением все еще неизведанных подвалов, царила родная сердцу и душе атмосфера, в которой действительно понималась мудрость простого лопухоидного изречения, гласившего, что дома и стены помогают.
Высокий потолок с изощренной лепниной и свисающими люстрами, огромная кровать, занимающая никак не меньше трети пространства и множество портретов, которыми завешаны стены, были настолько помпезны и при этом безвкусны, что казались нелепыми.
- Нам нужно серьезно поговорить? – то ли спросил, то ли подметил Сарданапал, кивая подбородком в сторону кресла, разместившегося перед окном, тем самым приглашая Гроттер присесть.
Немного растерявшись, Таня осторожно опустилась в кресло, с легким скрипом принявшее ее в свои мягкие объятья. Она не знала с чего начать. Говорить, в какую нелепую ловушку она попала то ли по воле судьбы, то ли по своей неопытности, а то и бесхарактерности, Гроттер не хотелось, как, собственно, и рассказывать о том, что она устала, и что кровь вепря не дает ей даже возможности побыть в покое. Возможно, академик может помочь ей не только советом, но и найти лечение, противоядие… Однако, признавать такую свою оплошность вовсе не хотелось. Но, что пугало на самом деле, так это то, что избавляться от действия приворота ей казалось бессмысленным и ненужным – она уже не хочет бороться с тем, что все равно сильнее ее, с тем, что непреклонно так же, а, может, уже и сильнее, чем ранее, продолжает склонять ее вовсе не в ту сторону, в которую она пыталась идти уже некоторое время.
Видя тщательно замаскированное настолько, что оказалось заметным невооруженным взглядом, нетерпение Сарданапала (вот верь теперь, что он не в курсе происходящего), Таня достала из кармана, практически потускневший, когда-то ярко-золотистый локон и протянула его академику.
- Интересно, - протянул он, подходя поближе и присматриваясь к артефакту.
Таня хотела предупредить академика, что не стоит касаться артефакта, но не успела, он взял его в руки, при этом не случилось ровным счетом ничего.
- Я предполагал, что к тебе попал сильный артефакт, но не думал, что именно этот, - улыбнувшись каким-то своим мыслям, проговорил пожизненно-посмертный глава Тибидохса. – Судьба – дама весьма капризная, она любит одних, посылая им испытания и забавляясь, в то время как другим не уделяет и толики своего внимания, оставив пылиться в бренных телах. И забавно то, что нельзя однозначно сказать, кому в таком случае повезло больше.
- Уж явно не тем, на чью голову вечно сваливаются какие-то неприятности, - резко ответила Таня и тут же прикусила язычок. Это же надо начать дерзить Сарданапалу! И тут не скинешь вину на чрезмерное общение со Склеповой, ведь девушки толком не разговаривали с самого прилета в Магфорд.
Академик направил на девушку укоризненный взгляд, эффект от которого испортили усы, принявшиеся танцевать только им известный танец, то и дело норовя сбросить пенсне с носа хозяина.
- Те, кто преодолевает одно испытание за другим, извлекают большую пользу, даже не смотря на то, что в этом длительном и изнуряющем процессе, они также многое теряют. Приобретенное всегда превосходит потерянное, - внимательно вглядываясь в ее лицо, позабыв о локоне, тихо говорил академик. - Правда, при том условии, если пройден тернистый путь посредством ошибок, исправлений, самоистязаний и совершенствования.
- Но зачем лишний раз преодолевать себя, если можно получить практически то же, что и в исходе первого случая другим путем, облегчив себе участь? – недоуменно спросила Таня.
- То же, что достигнуто легким путем, не всегда даже является правдой. К тому же, следует помнить, что, как ты говоришь, преодолевая себя, человек становится лучше. Испытания закаляют не только тело, но и душу, - мягко ответил Сарданапал, вновь принявшись за изучение пряди.
- Но в их силе также сломить человека! – заупрямилась Таня.
- Ты права, - неожиданно согласился с ней глава Тибидохса. – Вот только человеку всегда под силу то, что появилось на его жизненном пути. Другое дело, что многие считают себя слишком слабыми, некоторые являются весьма ленивыми, другие же просто жалеют себя бедного. В результате, всё, что не дает облегчить ношу является ничем другим как самовнушение. Любое испытание, пройденное до конца, как и все преодоленные трудности, обратятся в пользу.
- Не думаю, что всегда именно так. Есть вещи, с которыми просто не справиться, - Таня отвернулась от академика. К чему все эти хождения вокруг да около, если он все равно догадывается, или же точно знает, что с ней творится? Почему дает совет таким окольным путем? Понимай теперь этих магов! И не скажешь определенно: пытается помочь или просто изрекает мудрые истины.
- Неверные слова, моя девочка. Есть вещи, с которыми нет желания справиться, - ответил Сарданапал, тут же воскликнув:
- Удивительно! Тщательная и замаскированная работа. Жаль, что подобные кропотливые усилия зачастую направлены не в ту сторону.
Таня непонимающе уставилась на академика.
- Локон уже заговорен на одно имя. Стоило тебе произнести другое, и кое-кто навеки был бы связан с твоим избранником.
- И кто же этот кое-кто? – с ноткой злости спросила Гроттер. Как же ей надоели все эти личности без разбору лезущие в ее жизнь, при этом лучше ее самой зная, как ей поступать!
- Одну минуту, - помедлил Сарданапал, проводя рукой с перстнем над локоном. – Сомнений быть не может. Это Лиза.
- Зализина? – удивилась Таня.
- Девочка зашла слишком далеко. Сначала это, потом проклятие, насланное на тебя…
Таня удивленно взметнула брови. Академик поспешил объясниться, рассказав Тане, что уже давно наблюдает за намерениями, переросшими в коварные действия, Лизы. Сначала ее замыслы были вполне безобидными, но сейчас она начала серьезную игру с чужими жизнями, перешагнув всё ту же роковую черту, которая поджидает каждого.
- Я поговорю с ней. Постараюсь сделать так, чтобы она больше не заходила так далеко, - поспешил заверить Таню академик, наблюдая смешанные чувства, отразившиеся на миг на лице девушке. – А теперь, давай решим, что делать с локоном. Я могу очистить его, и ты произнесешь свое имя и имя избранника, - помедлив, Сарданапал печально изрек: - но всей моей силы не хватит на то, чтобы продлить его действие, если ты все еще не готова сделать выбор.
Таня засомневалась. Еще минуту назад, когда академик открыл ей глаза на все проделки Зализиной, пылая злостью, направленной на нее, а также на некромага, мысли о котором уже не первый день не покидали ее голову, она готова была произнести на локон имя Глеба. Таким образом, наказав их обеих за то, что посмели вторгнуться в ее жизнь, нарушить и так хрупкий, постоянно колышущийся, внутренний баланс и избавить от душевного равновесия. Но злость так же быстро улеглась, как и появилась. Нет, она не сможет этого сделать. И не потому, что боится того, что магия Локона поборет действие крови вепря и Глеб заживет счастливо с Лизой, в то время как она, Таня, будет изнывать от уже безответной любви к некромагу. Испытывая на себе чувство навязанной любви, которая сводит с ума уже тем, что разум все же понимает, что это всего лишь магия, приворот, болезнь, которая не является истинной, не настоящая, но в то же время в тебе словно существует и постепенно крепнет второе сознание, требующее приведение приворота в действие, полного подчинения. Не бойся Таня того, что станет, когда рухнут все ее внутренние наставления, проявляющиеся в самоограничении, стремлении стать лучше, тянуться к свету, она бы уже давно плюнула на ожидания, возложенные на нее, и поддалась бы, раздирающему изнутри чувству, лишь бы прекратить все мучения. Вот только жгучее желание в необходимости некромага порождало с собой и другую, неведомую и в то же время влекущую силу, которая пугала девушку даже больше, чем первое. Пугала и одновременно с тем придавала сил бороться внезапно появившиеся отрешенность и равнодушие, подсказывающие, что смирение – это самый верный и легкий путь, тем самым погребая собой силу воли.
Испытывая на себе действие принужденной любви, она не сможет распорядиться двумя жизнями в наказание им и себе в облегчение. Не теперь. «Такого даже врагу не пожелаешь» - всплыла в Таниной памяти поговорка, пользующаяся спросом у лопухоидов, словно в подтверждение правильности, только что принятого ею решения.
- Если вы очистите локон, то его действие распространиться только на меня… – раздался ее отчего-то севший голос. – И на моего избранника?
Сарданапал кивнул.
Таня закрыла глаза и склонила голову, безмолвно говоря, что согласна.
Когда девушка выходила из кабинета, академик окликнул ее, заставив застыть в дверном проеме. Ему вовсе не понравился решительный прищур глаз девушки, собственно, как и то, что она надежно заблокировала свое сознание, не желая выдать принятое ею решение.
- Любовь – это одна из прекраснейших и великих сил, существующих на Земле. Нужно страшиться потерять ее и по достоинству ценить. Обрекший себя на существование без нее, лишается жизни, продолжая мучиться в бесполезном теле.
- Да, любовь – дар, - согласившись, улыбнулась Таня. – И в то же время проклятие, - добавила она, уже когда дверь надежно укрыла ее от обеспокоенного взгляда академика.

9



Бейбарсов, уверенный в себе, снисходительно посмотрел на соперников, сложив руки на груди. Он стоял, облокотившись на каменную стену, пристально вглядываясь в Таню, уже зная, какой она даст ответ: как-никак кровь вепря – весьма сильный приворот, слабые маги под его действием обычно «ломаются» за несколько дней, а после лишаются своей воли, подчиняясь только страстям, вызванными кровью. Таня продержалась несколько недель.
Пуппер нервно крутил в руках непонятно с какой целью взятую с собою метлу. Казалось, он сам не осознает, что тут делает. Пришел, что называется, за компанию. Он, может, и претендовал на сердце Тани Гроттер, но в прошлом, сейчас же мировая достопримечательность прекрасно понимала, что ничего хорошего для него не будет в этой истории. Да и Таня уже давно стала для него чем-то недостижимым, вроде идеала – существующим, реальным, желанным, но далеким. Будучи юношей не глупым, Пуппер понимал, что звезда имени Тани Гроттер ему не светит.
Валялкин, казалось, был абсолютно безучастен ко всему, что происходило вокруг него. Создавалось впечатление, что его нисколько не волновали соперники: лишь изредка он отрывал свой взгляд от разноцветного ковра на каменном полу замка, переводя его на лица парней, а теперь и на саму Таню, бесшумно появившуюся в коридоре. Или же он умело скрывал свои истинные чувства, не желая, чтобы они каким либо образом повлияли на Танин выбор, поскольку наступил тот момент, когда она должна была сама решить, кто ей нужен на самом деле, и какую ей дальше вести жизнь. Но ещё Гроттер необходимо самой принять все последствия данного поступка, чтобы в будущем никого не винить в случившемся, сотни раз возвращаясь в памяти к этому судьбоносному моменту.
Таня не заметила, как троё парней оказались возле неё. Ближе всех очутился Глеб, мгновенно обративший взгляд своих тёмных глаз прямо в душу девушки, словно пытаясь утопить её в их бездонности. В сердце у Гроттер что-то ёкнуло, но мимолётно, не вызвав ставшие привычными за эти дни ощущения дрожи, страсти и преклонения перед «сердечным другом». И, самое главное, драконболистка уже приняла решение, от которого твёрдо намеревалась не отступать, не смотря ни на что.
Вплотную подойдя к девушке, Глеб обернулся к стоявшим неподалёку Ване и Гурию, злорадно воскликнув:
- Вы зря теряете время: победа останется за мной!
Таня не стала его убеждать в обратном. Мысль о том, что для это человека она является лишь целью, стимулом для победы, неприятно кольнула сознание. Девушка слегка улыбнулась уголками губ, протянув руку в карман, где лежал практически погасший локон. Лишь его середина слабо пылала медным пламенем, что говорило о том, что времени для выбора осталось совсем немного. Ванька, понимая, что происходит нечто очень важное, хотел было подойти к Тане поближе, но наткнулся грудью на невидимую преграду, не пропускавшую его к ней, которую выставил Глеб несколько мгновений назад.
- Моё имя, Таня, - прошептал Бейбарсов, - назови его прямо сейчас! Ты ведь знаешь, какие могут быть последствия… К тому же, помни, что ответный выстрел всё ещё принадлежит мне. – Ненавязчиво покручивал он свою трость в руке, напоминая Гроттер о существующей для Вани угрозе, которую некромаг мог привести в действие в любой момент.
Но Глеб занервничал: в её поведении что-то его пугало и настораживало, всё было не так, как он себе представлял - картинка не сходилась с реальностью, поскольку девушка не спешила связывать их судьбы с помощью локона. И она казалась почти что умиротворённой и счастливой в этот момент… Как будто она знала нечто, что может имеет колоссальное значение в данной ситуации.
- Быстрее! – поторапливал он её, а в его глазах проявлялось так несвойственное ему нетерпение.
- Подожди, - нарочито спокойно пробурчала Таня, - ничего страшного не случится с тобой за пару минут…
- Со мной-то точно нет, - усмехнулся Глеб, впрочем, не отрывая жадного, чуть ли не алчного взгляда от девушки, настороженно ожидая, что она собирается предпринять. «А вот насчёт тебя я не уверен сейчас», - мрачно добавил он, постаравшись не произнести свои подозрения вслух, не желая вспугнуть драконболистку.
Таня мимолётом посмотрела на отчаянно бьющегося в разделяющую их преграду Ваньку, отчего её сердце, казалось, пропустило удар, а руки непроизвольно сжались в кулаки от обиды и несправедливости: почему именно он должен постоянно бороться за неё со всеми подряд? Отбирать у совершенно ненужных ей поклонников? Да сдались ей эти Пуппер и Бейбарсов – не задумываясь, она бы с лёгкостью отдала их первой, кто попросит, но вот мысль, что нельзя распоряжаться чужими жизнями, каждый раз останавливала её, приказывая оставить нелепые фантазии.
Кстати, о распоряжении чужими судьбами: кто непревзойдённый мастер в этом деле? Вот он, стоит, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на Гроттер и не вырвать у неё из рук злосчастный локон, дабы девушка поскорее назвала их имена… Ну ничего, пусть немного помучается – Таня никогда не злорадствовала, но именно сейчас она получала несравненное удовольствие от вида изнывающего некромага – теперь была её очередь делать свой ход.
И она не стала медлить.
- Итак… - нарочито медленно, вызывая напряжение у порядком уставшего ждать некромага, начала победительница Чумы. – Татьяна Гроттер… - От этого имени глаза Бейбарсова всего лишь на мгновение, но вспыхнули диким огнём уверенности. – И…
Но девушка не успела назвать имя своего избранника: как только она открыла рот после недолгой заминки, мерцавший до этого локон быстро погас, вспыхнув на прощание ослепительно ярко. Таня поспешила закрыть рукой глаза, и от неожиданности выронила злосчастный источник последних её мучений на пол, где он и рассыпался золотой пылью, а уже в следующую секунду взявшийся из ниоткуда ветер унес и пепел.
Гроттер хотело было что-то сказать, но, подняв взгляд на некромага, осознала, что больше не испытывает к стоящему рядом Глебу одолевавших её по его милости в последние дни чувств. Никаких. Абсолютно. В её душе стремительно начала образовываться пустота, но она не была гнетущей, как принято считать, а даже в радость драконболистке, благодаря чему Гроттер стало легко и свободно. Она сразу вспомнила когда-то давно услышанную от лопухоидов поговорку «как гора с плеч свалилась», отчего её улыбка начала становиться всё шире и шире. Ей захотелось петь и кричать от постепенно окутывающей её дымки неописуемого восторга, но она всё ещё старалась держать себя в руках.
Не переставая безудержно улыбаться, Таня отвернулась от слегка растерянного Глеба, обеспокоенного Ваньки и ничего не понимающего Гурия. В данный момент они не имели для неё никакого значения: девушка понимала только одно – она наконец-то свободна от губительного воздействия крови вепря! Больше не нужно бороться с надоевшим и мучавшим её искушением, которое выматывало её похуже всех тренировок Соловья вместе взятых! «Хоть какая-то польза от локона», - облегчённо вдохнула Гроттер и закрыла глаза, чтобы снова испытать столь непривычное для неё ощущение.
- Но… ты ведь не назвала второе имя, - как всегда, не спрашивая, утверждал Бейбарсов слегка дрогнувшим голосом. – Не уж-то остаться навечно без любви, этой чертовой любви, которую вы, светлые маги, считаете основой всего, лучше, чем жизнь со мной!?
Лицо Гроттер исказила печальная ухмылка.
- Я не могу быть с человеком, который хочет мной манипулировать и управлять, Глеб. И никакая магия с артефактами этого не изменит. Видимо, действие крови вепря оказалось не настолько сильным, чтобы заставить меня связать свою судьбу с тем, с кем я не желаю этого делать, даже будучи под действием приворота.
- Это твоя ошибка, Таня, - прошептал Бейбарсов перед тем, как взмахнуть тростью и исчезнуть в вихре телепорта.
Но его внезапный, отчасти уже привычный способ ухода нисколько не впечатлил и не обеспокоил Таню, как обычно. Драконболистку, пожалуй, впервые никто и ничто не заботили: ни вопрос о Бейбарсове – освободился ли и он от своей кабалы, ни, возможно утраченная ею навсегда, способность любить. Как позже узнала Таня от Академика, об этом волноваться точно не стоило, ведь локон не мог отнять два чувства сразу: наговорённую и настоящую любовь, которая хоть могла пока только планироваться, ибо был нацелен на одно это неземное чувство. Вот и получилось, что Татьяна лишилась первого – самого яркого, пусть и навязанного против её воли. Тем более, некромаг оказался прав, сказав, что эффект от крови данного магического зверя близок к реальным эмоциям: хоть артефакт достаточно древний и могущественный, всё же при ограниченном из-за Тани времени он не стал долго выбирать…
- Так значит, приворот, - тихий родной голос вывел Таню из раздумий, стерев с лица улыбку. Девушка вздрогнула, обернувшись и подняв глаза на Ваньку. Пуппера и след простыл: видимо, он не захотел снова быть злополучным «третьим лишним». Они были в неприятном магфордско-идеальном коридоре одни.
- Приворот, - кивнула Гроттер. – Точнее, кровь вепря, - поспешила зачем-то уточнить она.
- И ты не рассказала мне об этом, - продолжил Валялкин, созерцая ковер под своими ногами.
- Не рассказала, - согласилась девушка, понимая, что в данный момент любые оправдания будут звучать неубедительно и глупо.
- И где же пресловутое доверие, которое должно существовать между нами? Я понимаю, что ты хотела справиться со всем сама, но ведь не смогла же. Артефакты, привороты, кровь, некромаги… Ты уверена, что в твоей жизни есть место для меня?
Таня опешила, наполняющая ее еще несколько минут назад эйфория испарилась, словно её и не было.
- Вань… - Слов почему-то не хватало.
На секунду она успела поймать взгляд его печальных голубых глаз.
- Давай поговорим позже. Нам обоим лучше побыть одним, чтобы разобраться во всём… - произнёс Ванька.
Как бы ни хотелось Тане возразить, а лучше – разразиться гневной тирадой на тему «почему опять я?», но она не смогла сказать что либо. Сжав зубами нижнюю губу, она подавила горестный вздох, переключив своё внимание на солнечного зайчика, невесть как появившегося на расписном ковре под ногами, ибо на обдумывание всего сказанного и произошедшего здесь не хватало ни сил, ни какого-либо желания…