Только слабые не одиноки... (R)

Название фанфика
Только слабые не одиноки...
Ник автора
Stasi Malone
Бета
нет
Фэндом
Емец Дмитрий "Таня Гроттер"
Рейтинг
R
Размер
Макси
Пейринг
Таня\Глеб(в воспоминаниях), Таня\Ванька, Глеб\НЖП
Персонажи
Полный Тибидохс, плюс новые герои
Статус
в процессе написания. в очень медленном процессе написания)
Предупреждения
Смерть персонажа, OOC, ОМП, ОЖП
От автора
Как я уже однажды говорила, дело было вечером, делать было нечего. а потом как-то втянуло. проды выставляю редко, но стараюсь делать их побольше. если я обрываю проду в самом напряженном месте - в меня вселился дух злобного сценариста и значит в следующей части ждите подставу)
P.S. всем слушать саундтрек)))
Nightwish - Slow, Love, Slow
Дата написания
август 2012 года - по сей день)



.


.


Пролог



Железная дверь со скрипом захлопнулась, и я вновь оказался за пределами мыслей и времени. Возможно, меня знобило. Возможно, я должен был еще что-то чувствовать. Возможно… это слово сидело в печенках. Глубже была только фраза «все будет хорошо…»
Медноволосая девушка ушла полчаса назад, но я все вспоминал ее обеспокоенный взгляд и дрожащие пальцы. Последнюю фразу я запомнил особенно отчетливо. «Мы с тобой. Пожалуйста, помни это.» - тихо шепнула она, смазано поцеловала меня в щеку и ушла, оставив после себя бардак в моей голове.
Звук падающих с потолка капель вернул меня к реальности. Точнее ее отсутствию. Сейчас моим миром стала тесная одиночная камера обычной лопухоидной тюрьмы. И я, Глеб Бейбарсов, человек, наводивший когда-то ужас на весь магический мир, был вынужден находиться здесь и ждать. Чего? Я не знал. Почему? Еще один вопрос, не дававший мне покоя.
Монотонный стук воды продолжался, но мне было уже не до этого. Мир снов принял меня в свои спасительные объятия.

Обычно, сны приносили спокойствие и уверенность. Желание жить дальше, добиваться цели, гнаться за призраками несбыточных надежд, бороться. Сны были моими главными союзниками и советчиками. До определенного момента.
Сейчас все изменилось, и из верных друзей мои грезы превратились в коварных и кровожадных тварей, терзающих меня каждую ночь. Раз за разом они выхватывали какую-то частичку моего сознания, извращали ее и уродовали. Или же показывали реальность такой, какой я, ослепленный своим эгоизмом и страстями, кипевшими внутри, никогда ее не видел и даже не пытался увидеть.
Кошмары преследовали меня всякий раз, когда я пытался уснуть. Первое время, просыпаясь в холодном поту, я проклинал всеми известными мне проклятиями человека, из-за которого все это началось, того, кто навсегда лишил меня моего магического дара, возможности управлять людьми, как марионетками, и главной цели моей жизни - медноволосой девушки, чьего имени я боялся даже сильнее, чем своих снов. Ванька Валялкин. Сколько раз я в безумном исступлении кричал это ненавистное имя, разбивал кулаки о стены от бессилия, от того, что я не могу до него добраться и придушить голыми руками. Сколько раз - не сосчитать, да я и не старался. Уже потом, попав в проклятую камеру и получив время для размышлений, я понял, что он-то как раз ни в чем не виноват. Я сам разрушил то, что так бережно и трепетно создавал многие годы.
Осознание пришло, но сны никуда не исчезли. И особенным среди них был тот, который раз за разом повторял события роковой ночи, ночи, из-за которой я, в принципе и оказался в столь неприятном месте.

***

Ледяной ветер бил в лицо, но мне сейчас было не до этого. Я бежал на последнем вздохе, изо всех сил стараясь успеть. Человек, к которому я сейчас направлялся, вот-вот должен был уехать, а значит - позорно сбежать от меня и расплаты с долгом. Этого я допустить не мог.
"Бентли" уже стоял у ворот особняка, но владельца все еще не было. Это дало мне надежду на то, что я успел.
Плечо врезалось в холодную и мокрую от дождя дверь. На удивление, она оказалась не заперта, и я едва не упал на грязный асфальт. Ругнувшись, я быстрым шагом направился в сторону особняка.

- Господин Власов никого не ждет! - с профессиональной вежливостью произнес дворецкий, однако я лишь оттолкнул его к стене и понесся на второй этаж, по отвратительно роскошной лестнице. В этом доме все, в принципе, было наполнено этой отвратительной роскошью. Я брезгливо перешагнул через дорогущий персидский ковер и толкнул дверь...
Ослепительный свет, проникший в мое сознание, заставил проснуться.
Тогда все было так же. Только вспышка не выдернула меня из сна, а отключила сознание. Очнулся я уже на полу, перепачканный кровью и сжимая в руке непонятного вида предмет. Лишь спустя несколько бесконечно долгих ударов сердца я понял, что это был нож, естественно, окровавленный. Я с огромнейшим трудом встал на ноги и тупо уставился на то, что еще недавно было живым человеком. Господин Игорь Власов, молодой человек лет двадцати, мой должник, проигравший в покер несколько бесценных вещей из коллекции своего отца, а ныне - мертвец, от вида которого содрогнулся даже я. Хотелось бежать. Спрятаться подальше, забиться в угол и не высовываться носа ближайшие несколько лет. Не смотря на то, что моя голова гудела, я соображал, что все произошедшее свалят на меня. Пошатываясь, я направился в сторону двери, но врезался в полицейского. По его улыбке я понял, что ничего хорошего ждать не стоит.

Воспоминания прервал скрип двери. Я обернулся. Полицейский, приставленный ко мне в качестве охранника, не заходя в камеру, бросил: "К тебе посетитель." - и стал дожидаться, пока я выйду. Парню, не смотря на всю нелепость ситуации, было страшно. Я ухмыльнулся. И, с трудом поднявшись, направился к выходу.
Как оказалось, я абсолютно потерялся во времени. С того момента, как ушла Таня, прошла уже неделя, хотя мне казалось, что она приходила всего два дня назад.
В комнате свиданий я оказался один. Посетитель вошел лишь спустя пару минут после меня, и мне оставалось облегченно перевести дух. К моему великому счастью, ко мне не прилетела очередная шишка из оставшегося в прошлом магического мира.
- Привет, Глеб.
Я улыбнулся, посмотрев на человека, который за безумно короткое время смог стать мне кем-то вроде хорошего друга.
- Здравствуй, Вань.

В который раз, после того как меня лишили магии, я замечаю, что жизнь - странная штука. Только получив газовым ключом по голове, я смог разобраться и в себе, и в окружавших меня людях. Когда случилась эта история в особняке господина Власова, те, кого я считал своими друзьями и приятелями, мгновенно дали понять, что не желают знать такого "жестокого и кровожадного убийцу" как я. А первым, кто примчался, чтобы хоть как-то помочь и поддержать, оказался именно Валялкин. По каким причинам - я так и не смог понять. Сам он ничего толком не объяснил, ограничился лишь банальным: "Я хочу справедливости." Я не стал добиваться от него истинных причин этого поступка. Просто был благодарен.
- Есть какие-нибудь новости? - спрорил я.
Таня и Ванька пытались докопаться до истины, собирали информацию, платили бешеные, неизвестно откуда появившиеся у них, деньги за малейший полунамек на мою невиновность, но пока все было тщетно. Не помогла даже хваленая магия, хотя место преступления было проверено несколько раз. Все улики были против меня, свидетели в один голос твердили о том, что у меня был мотив, дворецкий охотно описывал мое перекошенное от злости лицо.
- Немного. В основном - плохие. - не стал скрывать Валялкин. - Суд через неделю.
Я застонал.
- Так быстро?
- Хочу напомнить тебе, что ты торчишь здесь уже четвертый месяц. Почему ты до сих пор жив - лично для меня загадка.
Для меня - тоже. Отец Власова - слишком влиятельный и жестокий человек, чтобы так просто позволить жить человеку, убившему его сына.
- Таня просила передать тебе это - Ванька протянул мне кулон на веревке.
- Кельтская троица? Зачем? - удивился я.
- Тебя, вроде бы, мучают кошмары? - скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он. - Таня была в Тибидохсе и попросила Ягге что-нибудь придумать.
Тибидохс... Никогда не думал, что школа волшебников сможет стать для меня чем-то родным, тем местом, откуда будешь ждать весточку, на которое будешь оглядываться после каждого поступка.
- А... Там... Как там восприняли? - неожиданно для самого себя спросил я.
- По-разному. Кто-то злорадствует, кто-то жалеет. А кто-то пытается помочь. Тебя очень грамотно подставили, Глеб. Никто не может докопаться до истины. Даже сканирование магией показывает на тебя, и многие, очень многие в том - он грустно ухмыльнулся - мире поверили в твою вину.
Я знал это. И почему-то меня это не удивляло.
- Дело взяли на особый контроль в Магществе. - продолжил Валялкин. - Теперь мы лишились возможности "отредактировать" показания некоторых свидетелей.
Я подавился воздухом.
- То есть...
- Не строй из себя идиота, Глеб! Тебе это абсолютно не идет. Да, некоторые из нашей "армии спасения" предлагали подобный вариант, но шестерки Кощеева зашевелились раньше нас. - он сжал кулаки и тихо произнес - Советую вспомнить полный список твоих врагов на тот момент. Возможно, через них мы все-таки доберемся до истины.
- Валялкин, ты прекрасно знаешь, КТО стоял тогда на первом месте в этом списке. Этот номер не пройдет, тем более, что я уже говорил об этом с Таней.
- Я знаю. И все-таки. Попробуй еще раз подумать над этим. - Ванька посмотрел на часы и поморщился - Извини. Время заканчивается. Мне пора.
- Не извиняйся. Передай ребятам мою благодарность и... - я решил, что могу позволить себе некоторую вольность - И поцелуй за меня Таню.
Валялкин понимающе улыбнулся. Вошел охранник. Меня вновь ожидала удушающая утроба маленькой одиночной камеры.

***

Я вновь пытался собрать мозаику из своих мыслей, домыслов и догадок. Да и чем мне еще было здесь заниматься? Друзья и враги давно рассортированы и разложены по полочкам. Осталось только выбраться из того места, где я сейчас нахожусь, и добраться до последних. И спросить с них за все. Кровью.
Я расхохотался. Кто бы уж говорил о мести! Для этого надо как минимум постараться выжить после суда, что мне вряд ли светит. Господин Власов-старший с удовольствием расквитается со мной, если ему представится подобная возможность.
И опять я начал думать о злых шутках судьбы. После той отвратительной ночи мир перевернулся с ног на голову. Те, кого я считал своими верными друзьями, отвернулись от меня, плевались и удивлялись тому, что так долго не могли распознать рядом с собой столь "отвратительного типа." А те, кого я ненавидел всей душой, те, кого я давно списал со счетов и на кого даже не смел надеяться, внезапно оказались рядом и теперь ломали голову над тем, как вытащить меня из неприятностей. Я знал лишь некоторых из тех, кто стоял во главе "армии спасения Бейбарсова" - Таню и Ваньку, Ягуна, Катю, Гробыню, рядом с которой как обычно был Гломов, Шурасика и Лену. Вот и все, на кого я мог сейчас положиться. А вот Жанна, на которую я расчитывал больше всего, внезапно отвернулась от меня. Я спросил о ней лишь однажды, на что Таня только опустила глаза, а Валялкин отрицательно покачал головой. Больше мы к этой теме не возвращались.
Холодно. Я повернулся на другой бок и мысли, словно в тон изменению положения моего тела, потекли абсолютно в другом русле.
Ребята пытаются вытащить меня, применяют запрещенные заклятия, рискуют шеей, но в итоге каждый раз с разбега врезаются в стену. Им не удалось узнать даже на крупицу больше того, что помнил я. А теперь еще и Магщество подключилось к этому делу, хотя, вроде бы, правило "не лезть в дела лопухоидов" еще действовало. Еще одна палка в колесо и без того неподвижной телеги.

Я был благодарен столь внезапно обретенным друзьям. И в то же время понимал, что их старания напрасны. Мой приговор уже давно готов к исполнению, осталось лишь соблюсти все формальности. Чувствую, эта неделя станет одной из самых долгих в моей жизни.
Я терпеть не могу ждать. Невыносимо вот так, часами глядя в одну точку, осознавать, что где-то кто-то неизвестный решает твою судьбу. Через пару дней после визита Валялкина на меня навалилась апатия. Безразличие сковало мысли, отпуская их на свободу только на те короткие часы, когда я забывался безмятежным сном.
Кошмары больше не мучили меня. Амулет, который передала мне Таня, работал безукоризненно. Чаще всего я не видел снов вообще. Только мрак. Затягивающая спасительная чернота, поглощающая стены опостылевшей камеры, уничтожающая угнетающую тишину, дарующая спокойствие. Передышки в мире снов давали мне силы.
Ребят ко мне больше не пускали, мотивируя тем, что они могут повлиять на мои показания в суде. Я не особо расстроился из-за этого, хотя, признаться, был бы не против еще раз увидеть медноволосый мираж, в который превратился для меня образ Тани.
Я практически не запомнил суд, равно как и последние дни перед ним. Реальность смазалась и превратилась в отвратительно-липкий кошмар, от которого не спасал даже древний знак кельтов. Обеспокоенные лица друзей, пылкая речь моего адвоката, показания прислуги Власова, слова прокурора… провал. Я не мог больше выдерживать царившего вокруг меня напряжения и проваливался в спасительный мрак беспамятства. Снова речь адвоката, уже не такая уверенная, вот с ехидной улыбкой выступает прокурор. А вот и господин Власов-старший с трясущимися от гнева руками требует наказать преступника. До меня не сразу дошло, что он имеет в виду меня.
Слезы на глазах Тани. Чересчур спокойный и серьезный Ванька держит ее за руку, пытаясь подбодрить и успокоить. Гломов бессильно сжимает кулаки, с трудом подавляя в себе желание расшвырять охрану и вытянуть меня из-за решетки. Шурасик что-то втолковывает адвокату… Зачем? Есть ли хоть какой-то смысл? Все бесполезно, ребята. Вы, как и я, знали это с самого начала.
Вновь провал. Из объятий грез меня выдернул толчок в спину – один из охранников дал понять, что ко мне проявлена толика внимания. Кажется, меня о чем-то спрашивают. Я отвечаю односложно, мечтая о том, чтобы этот сон скорее закончился. Признаю ли я себя виновным, кажется, об этом меня спросили? Я в который раз повторяю все, что помню о той проклятой ночи. Мне не верят. Побледневшие лица друзей. Сухой удар молотка. Судья выносит приговор.
Проснулся я уже в привычной камере. Приставленный ко мне полицейский нервно теребил меня, пытаясь привести в чувство.
- Что случилось? Пожар? – пробурчал я, силой вырывая свое сознание из объятий тьмы.
- К вам посетители. – сухо ответил парень и вышел, ожидая меня на своем привычном месте – у двери.
На этот раз они пришли вместе – Таня и Ванька. Оба нервничали, оба старались не показывать своих истинных эмоций мне, а еще сильнее – друг другу. Оба вскочили, едва увидев меня.
- Глеб, мы… - начала, было, Таня, но я резко прервал ее
- Не надо. – возможно, это получилось чуть грубовато, но я не задумывался над этим. – вы сделали все! Возможное и невозможное. Я вам благодарен.
- Глеб… - тихо произнес Валялкин. От этого тона мне стало не по себе. – ты хоть слышал приговор?
М-да. Похоже, мое состояние не осталось незамеченным. А я-то надеялся…
- Слышал, но не стал утруждать свою память подобными мелочами.
- Тебе дали 25 лет. – голос Ваньки, произносящего приговор, был абсолютно безжизненным – В одиночной камере.
- И что?
- Бейбарсов!!! – Гроттер вскипела – ты как был недалеким, тупоголовым кретином, так им и остался!!! Ты что, ничего не понял?
Валялкин мягко обхватил Таню за плечи. Я кивнул ему.
- Уведи ее и успокой. За меня не беспокойтесь. На пару месяцев дайте мне возможность побыть… одному.
Последнее слово я выделил особо.
Дверь моей камеры вновь захлопнулась. Я провожу здесь последнюю ночь. Сегодня ничто не помешает мне выспаться.
Уже сквозь сладкий туман грез мне слышится чей-то голос. Он похож на голос Тани, но, в то же время, отличается незначительными полутонами и полуинтонациями. Одна фраза. Глоток воздуха, в очередной раз заставляющий меня жить.
«Спи беспечным сном, мой падший сын…»
Я закрываю глаза и проваливаюсь в спасительное ничто.

Время заплатит за все.
Колючие глаза полицейского буравили меня, пытались проникнуть в самые дальние уголки души, вывести на чистую воду. Я, не желая доставлять ему удовольствия видеть мое недоумевающее лицо, лишь ехидно улыбался.
- Ваша одежда, господин Бейбарсов.
Я только кивнул и направился переодеваться.
С момента той памятной ночи в особняке Игоря Власова прошло четыре года, и я, честно признаться, решил, что обо мне забыли. Нет, я имею в виду не друзей - "армия спасения" бегала толпой по всем инстанциям, искала доказательства моей невиновности - в общем, ребята бесполезно тратили время. И, в их частые визиты, я все сильнее в этом убеждался.
И вот, спустя четыре года, какому-то умнику взбрело в голову, что я все-таки не виновен. Решение о моем освобождении было принято буквально в течение недели. Причины? Недостаточное количество доказательств. Никогда не забуду то, как я смеялся, когда Ванька сказал мне это. Никогда не забуду проклятия, которые я посылал на голову всех тех, кто сыграл со мной столь злую шутку.
Годы, проведенные в тюрьме, не прошли для меня даром. Из наивного, жестокого эгоиста я превратился в спокойного, трезвомыслящего человека. Так, во всяком случае, думал я сам.
Первые месяцы, мне не давала покоя фраза, случайно вырвавшаяся у Тани. "Недалекий, тупоголовый кретин..." Я частенько вспоминал эти слова, пытаясь применить к себе. На удивление, Гроттер дала мне весьма точное описание. Я несся вперед, не оглядываясь ни на что, легко поддавался эмоциям, жестоко распоряжался чужими судьбами, думая, что все сойдет мне с рук. Всесилие некромагов в тот момент окончательно запудрило мне мозги, и то, что случилось после истории с Зеркалом Тантала - закономерный итог всех моих поступков. Но, даже оставшись без своего величия, я продолжил сходить с ума и считать себя всемогущим и имеющим право на любой поступок. И вновь жизни пришлось слегка остудить меня. Одиночная камера заставила меня задуматься. И это не прошло даром.
Я переоделся и вышел из раздевалки. Кстати, почему это место называется именно "раздевалка"? Нелепость ситуации заставила меня расхохотаться. Прежде, я никогда не обращал внимания на подобные детали, но, проведя в размышлениях четыре года, стал цепляться к любой мелочи, которая может занять мой разум.
- Психопат. И как только такого могли выпустить? - недовольно пробурчал полицейский и добавил уже громче - Вас ожидают внизу.
- Кто?
- Брат. Пройдемте.
Я довольно улыбнулся. Встреча безвинного узника явно будет торжественной, раз за мной приехали такие люди.
Я не смог сдержать улыбки при виде этой троицы. Серьезный, нервничающий Валялкин изредка поглядывал на часы и пытался успокоить и без того спокойную Таню. Взгляды ребят были направлены к главному входу, откуда, по их мнению, должен был появиться я. Я же спокойно наблюдал за их смешными и взволнованными лицами. Был с ними еще кто-то еще, тот, о ком я был наслышан, но до сих пор не видел.
- Вань, где он? Должны были еще пятнадцать минут назад привести. - Таня беспокойно поправила юбку и обернулась на машину. Валялкин улыбнулся.
- Таня, ну он ведь больше не заключенный! Мог задержаться где-нибудь.
- Я все понимаю! Но я волнуюсь! Вдруг что-то пошло не так?
- Пошло! - я улыбнулся и, наконец, выдал себя - я пошел не туда и чуть-чуть заблудился.
Почему-то никто не обрадовался. Взгляд господина Валялкина не предвещал ничего хорошего.
- Бейбарсов!!! - голос Тани взлетел на столь знакомую мне высоту - Ты просто недалекий, тупоголовый кретин!!!

Память – довольно капризная штука. Иногда она будет молчать, и выдавать лишь размытые образы-намеки, а иногда, как случилось и в этот раз, выплеснет все пережитые мгновения, события и эмоции. И тогда я захлебывался в этом потоке, который сводил меня с ума и одновременно был шансом выжить в угнетающей тишине одиночной камеры.
…Крыша Башни Привидений сияла в лунном свете. Казалось, что еще немного – и мы ослепнем от бледно-желтых переливов. Наконец, Таня не выдержала.
- Глеб, перестань. Глазам больно.
Я щелкнул пальцами и лучи, повинуясь приказу, ослабли до своего обычного состояния.
- Что ты на этот раз пытался доказать? – ехидство в голосе. Плохой знак. Во всяком случае, для меня.
- С чего ты решила, что я хочу тебе что-то доказать? Может, я только хотел поиграть?
- Бейбарсов, не смеши меня! Ты все время пытаешься кому-то что-то доказать. Поэтому я и спрашиваю, что было в этот раз? – малютка Гроттер явно закипала, и я решил, что будет лучше сказать ей правду.
- Я лишь хотел показать тебе, что могу управлять не только тьмой, но и светом. Согласись, в наше темное время это хороший навык.
Таня рассмеялась.
- Светом нельзя управлять. Он сам управляет всеми.
- Ты знаешь, я предпочитаю считать иначе. Мне немного неприятно осознавать то, что кто-то водит меня за ниточки как марионетку. – порыв ветра заставил меня поежиться, поэтому пришлось возвести непроницаемый купол – Я сам решаю, как жить. Это по мне.
Опять смех. Рыжее создание явно издевалось надо мной, но, Чума меня побери, мне это нравилось.
- Всесилие погубит тебя, Пинайлошадкин! Ты уже скатываешься в непроглядную тьму, и я не могу представить, что будет дальше.
- Можно все исправить – я чуть приобнял ее за талию – Но только в том случае, если ты мне поможешь. Нужно совсем немного.
- Что? – брови Тани удивленно изогнулись, хотя она уже знала, что я отвечу.
- Для начала – один поцелуй. Согласись, совсем немного, для спасения заблудшей души?
- Ты псих!
- Это повод не спасать меня?
- Да!!!
Я со вздохом отошел от Гроттер и присел на появившееся из воздуха кресло.
- Вы просто садистка, девушка! Давно пора определиться, чего ты хочешь, и не мучить ни меня, ни маечника…
- Прекрати! – какие-то нотки в ее голосе заставили меня замолчать – Ты не понимаешь! Я прекрасно знаю, чего хочу, но ты постоянно заставляешь меня делать что-то неправильное, принуждаешь меня любить себя. Зачем?
- Затем, что я люблю тебя. И хочу соединить два неравнодушных друг к другу сердца. Неплохая цель, что скажешь?
- Соединяй, я тут причем?
- Пожалуйста, не надо включать Попугаеву. Ты прекрасно поняла, о ком я говорю. Оставь своего Валялкина Зализиной, а сама…
- Перестать нести чушь! – крикнула Таня, но я не слушал.
- А сама попробуй отучить меня от всесилия и спасти. Тем более, что это в твоих силах.
- Не собираюсь я никого спасать, Колотидятлов! Тем более тебя. Пропусти меня к выходу и забудь об этом разговоре!
Я лишь усмехнулся.
- Цена?
- Что???
- Ты сама говорила, что к всесилию быстро привыкаешь. Я привык, что могу все купить, могу заставить всех сделать то, что мне хочется. Поэтому я не выпущу тебя отсюда, пока не получу свое.
- И пожалуйста! Если тебе интересно сидеть здесь и молчать – я только за. – с этими словами она отвернулась от меня и встала у одного из зубцов. Движение трости было неуловимым. Пронизывающий ветер рывком оттолкнул Таню от края башни и заставил упасть на пол. Я улыбнулся.
- Все еще уверена в том, что тебе удастся меня переупрямить? Гроттер, я прошу лишь об одном поцелуе. Неужели это настолько сложно?
- Нет.
- Тогда что тебя останавливает?
- Ты!
Я тайком ухмылялся. Своей цели я почти достиг. Через пару минут малютке Гроттер надоест ломать комедию, и она согласится сделать то, о чем я ее прошу. Надо лишь немного подождать.
Ветер усиливался. Таня, которую, в отличие от меня, продувало насквозь, наконец, не выдержала.
- Чума с тобой, Бейбарсов. Один поцелуй.
- И ты можешь идти на все четыре стороны. – я улыбнулся.
Кресло исчезло, но сейчас оно было не нужным. Наконец, мне было позволено обнять Таню и поцеловать ее. То, чего я так долго добивался, чего хотел больше всего, чего боялся…
Воспоминания оборвались столь же внезапно, как и нахлынули. Сердце сковал столь привычный ледяной замок. Шесть лет назад я сделал все возможное для того, чтобы Таня отвернулась от меня. История с Зеркалом Тантала. Затем глупая дуэль с Валялкиным и, наконец, то, как я распорядился их судьбами. Я сам понял это лишь в тюрьме, но тогда, тогда мне казалось, что ничто не в силах остановить меня, даже пусть против меня выйдет сама миленькая старушка Аида Плаховна Мамзелькина. Таня была права в ту ночь. Всесилие и безнаказанность окончательно ослепили меня.
Внезапно, в голове забрезжил огонек предположения, который со временем мог стать полноценной мыслью. Но, этому так и не суждено было случиться. Во всяком случае, в этот раз. Кто-то маленький, но очень упорный дернул меня за штанину
- Мама, а почему этот дядя такой странный? – голос раздавался где-то у моей коленки.
- Дядя устал, сынок. Ему нужно домой. – Валялкин ответил вместо Тани. Я улыбнулся и посмотрел вниз. Впервые, за эти четыре года я искренне улыбнулся. Наконец-то состоялось мое знакомство с Леопольдом Валялкиным.

Чувствуя, что мой расстрел откладывается на неопределенный срок, я наконец-то дал волю эмоциям и сгреб друзей в объятия. Кто-то захрипел.
- Бейбарсов!.. Глеб! Да успокойся ты уже, все ребра мне переломаешь! – наперебой вопили Таня и Ванька.
Наконец, я отпустил их. Таня тут же занялась осмотром моей внешности. И, почему-то, осталась неудовлетворенна увиденным.
- Та-а-ак! Сегодня уже ладно, мучить тебя не будем, а вот завтра… первым делом – в парикмахерскую! – деловито распоряжалась она. Валялкин с легкой полуулыбкой смотрел на жену. – Отрастил себе патлы! Просто ужас какой-то! Завтра же от этого надо избавиться.
Меня такая перспектива не очень прельщала. Волосы я отращивал почти четыре года и по-настоящему ими гордился. Расстаться с такой шевелюрой было выше моих сил.
- Может, обойдемся без радикальных мер? Я могу сделать хвостик. – предложил я, понимая, что Таня от своего не отступится.
- А мне нравится! – неожиданно выступил в мою защиту Леопольд – Он смешной!
- Предлагаю обсудить вопросы внешности дома. Или мы так и будем стоять здесь до ночи как дураки. Садитесь уже в машину! – Ванька с улыбкой распахнул двери, и мы дружно заняли свои места. Мне досталось самое почетное – справа от маленького Лео.
Автомобиль плавно скользил по дороге, мотора практически не было слышно. Мы ехали в счастливой тишине. Каждый думал о своем, но у всех на лицах были улыбки. Не могу сказать за ребят, но лично я думал о том, что мне повезло в этой жизни. Несмотря на все неприятности, я нашел людей, способных поддержать меня, тех, кто не предаст, кто будет рядом. Всегда.
Клавишник самозабвенно играл великолепную мелодию. Голоса вокалистов сплетались вместе, потом расходились, только для того, чтобы встретиться вновь. Переливы звуков заставляли вздрагивать, и я даже не сразу осознал, что по-прежнему нахожусь в машине, а музыку включила Таня. Вот уж действительно, сказались годы, проведенные в тюрьме. Воображение переселяло меня в тот мир, где я сейчас хотел находиться, и я выпадал из реальности.
- Нравится? – спросил Валялкин
- Да. Кстати, не знал, что ты слушаешь подобное.
- Ты еще очень многого не знаешь. – улыбнулась Таня.
Мы вновь погрузились в мир песни. Танцы под солнцем. Что может быть прекраснее? Держаться за руки, тонуть в звуках волынки, ощущать легкий аромат кожи любимой… мечта, которая вряд ли сбудется. Я переборол любовь к Тане за эти четыре года, но в душе осталась дыра. А заполнять ее кем попало... Этого я не хотел.
For we were dancing
In the midnight sun
Our love became too wild.
I loved you like a child… [Наша любовь стала неистовой, потому что мы танцевали при полуночном солнце. Я любил тебя, как ребенок… Antichrisis «Dancing In The Midnight Sun» (здесь и далее – примечания автора)]
Очарование песни прочно поселилось в моей голове. Остальную музыку я уже не слышал. Погруженный в размышления о музыке, полуночном солнце, судьбе этого мира и еще черт знает о чем, я не заметил, что мы приехали.
- Нехило!
Я сильно удивился, да и было чему. Никак не ожидал, что меня привезут в роскошный загородный особняк.
Дом находился практически в лесу – во всяком случае, участок со всех сторон обступали вековые сосны. Я не увидел ни трехметровых заборов, ни сотен метров колючей проволоки, ни толпы охранников – аккуратный заборчик, оплетенный диким виноградом, дорожки, выложенные булыжником, белоснежный дом в три этажа. Вот только от этого дома не исходило ни угрозы, ни закрытости и замкнутости, ни страха. Наоборот, я чувствовал здесь полную свободу. Возможно, я все еще был опьянен после освобождения из тюрьмы, но, все-таки, мне, повидавшему в свое время много подобных «дворцов», казалось, что именно в этом доме будут собираться огромные компании друзей, которых наверняка много у хозяев, именно в этом доме всегда будут рады гостям. Чего не скажешь об остальных, виденных мною особняках.
- Так и будешь стоять сусликом? – участливо спросила Таня.
- Похоже, вы многое мне не рассказывали. – я, наконец, смог выдавить из себя несколько слов.
- В точку! – загадочно усмехнулся Ванька – Пойдем в дом, там уже, наверно, заждались. И Ягун, опять же, без присмотра.
Сказать, что дом стоял на ушах – не сказать ничего. Ягун деловито бегал от кухни в гостиную, по пути залетал в кабинет, попутно ругался со Склеповой… пардон, Гломовой. В общем, вел себя как обычно. Катя спокойно взирала на своего деятельного мужа, не забывая поправлять приборы на столе и следить за двумя маленькими сорванцами лет пяти, которые пытались стянуть то конфету, то яблоко, то скатерть. Еще один карапуз воинственного, для своих двух лет, вида путался под ногами у Гуни, который, в свою очередь, зачем-то тащил в гостиную из столовой, находящейся на втором этаже, еще один тяжелый стол. Естественно, под руководством Ягунчика. Естественно, ничего хорошего из этого не вышло…
- Ах, тыкдым-тыкдым! – только и успел прогорланить Гломов, когда стол, задев углом сперва одну из ваз, а затем – стену, рухнул на пол.
- Глом, от тебя никакой пользы нет! – тут же влез Ягун – Руки крюки!
- Ягун, руководитель фигов! Вы что натворили? – Гробыня умела вовремя появиться и спасти человека от гнева своего мужа – Танька увидит – оба по шапке получите! Веники в зубы и бегом убирать!..
Надо ли говорить, что устранение последствий целиком и полностью легло на плечи Гуни?
Шурасик, покачиваясь и пыхтя от напряжения, тащил с кухни два гиганских подноса, полностью заставленных тарелками, мисками, соусниками и блюдцами. Позади него шла Лена, подстраховывая и подбадривая своего возлюбленного. Следом за ними, нагруженный не меньше Шурасика, покачиваясь и рискуя уронить всю еду на белоснежный ковер, вышагивал… Пуппер! Я даже глаза протер, когда увидел его.
Таня и Ванька заговорщицки перемигивались и едва сдерживали смех. Мы уже почти пятнадцать минут наблюдали за тем, что происходит в гостиной из-за стеклянной двери. Нас пока что никто не замечал и Валялкин предложил посмотреть «со стороны» за тем хаосом, который сейчас царил в доме.
- Это что такое? – Ягун перекинулся на Бульонова.
- Диван! – гордо ответил тот.
- Сам вижу, что диван! Я тебя спрашиваю, на кой прибой он тут нужен?
- Пипа сказала…
- Поня-а-атно. Пусть стоит. – связываться с дочкой Германа Дурнева Ягунчик не хотел. Поэтому быстро смылся на кухню, где, впрочем, тоже долго не задержался. Уже через минуту он вышел оттуда, как и все до него, нагруженный подносами со всякой снедью.
- Слушайте, вы решили, что я на радостях должен лопнуть от обжорства? – возмущенно спросил я у хихикающих Тани и Ваньки. Ответа на свой вопрос я не получил. Как раз в этот момент, близнецы, которых, как я уже успел узнать, звали Антон и Мирослав, налетели на своего деятельного отца, и завязалась милая семейная возня. Вскоре к ним присоединился тот самый карапуз, который до этого путался рядом с Гломом. Лео, с криком «За родину!», понесся к месту драки. Забегая вперед, могу сказать, что Ягуна из общей свалки извлекли только через пятнадцать минут в весьма помятом состоянии.
Наше местонахождение было рассекречено.
Сложно сказать, почему я не был задушен или раздавлен. Возможно, кто-то все-таки догадался, что мои кости – очень хрупкая вещь, и если каждый из них будет заключать меня в медвежьи объятия, то я попросту сломаюсь. А может, были и другие причины. Тем не менее, полчаса спустя я был относительно живой и смотрел на полный состав «армии спасения». Таня и Ванька с Леопольдом, чета Гломовых с сыном Аркашей, Катя и Ягун и, конечно их замечательные близнецы Анто и Миро, как их сокращенно называли сами родители, Лена и Шурасик, Пипа и Генка, и, что поразило меня больше всего, Гурий и Джейн Пупперы!
- Так, все, отстаньте от человека… - сквозь туман я услышал голос Ваньки – Пусть в себя придет, а то навалились всей толпой. Глеб!
Я вздрогнул.
- А?
- Ага! Стоишь, рот открыл, глазами хлопаешь! Пять минут тебе уже говорю, иди наверх, там сразу увидишь куда. Прими душ, переоденься, а мы пока исправим весь бардак. – он легонько подтолкнул меня к лестнице.
- Мне не во что переодеваться.
- Анька обо всем позаботилась, Пинайосликов! Не дрейфь! – Гломова дружески похлопала меня по плечу. Я направился в свою комнату.

За свою жизнь я так и не нашел места, которое мог бы назвать своим домом. Куда хотелось бы возвращаться и приводить гостей. Были лишь перевалочные станции – домик ведьмы, Тибидохс, сожительство с Зализиной, потом бессчетное количество мест, где я надолго не задержался. Но настоящего дома я не имел. И сейчас, когда ребята привели меня к себе, устроили такой прием, выделили комнату с отдельным душем, я мог заявить – я нахожусь дома.
Горячая вода стекала с волос. Я стоял под душем уже больше получаса, но мне казалось, что прошло не больше пяти минут. Спокойно. Тепло. По-домашнему уютно.
Обмотавшись полотенцем, я, наконец, вышел, и хотел было переодеться…
Так и знал, что без шуточек Гробыни не обойдется. И если джинсы были еще ничего, то футболка… Нет, я ничего не имею против диснеевских мультиков, но это было уже слишком! И, как назло, кто-то уже успел выкинуть мои тюремные вещи. Вздохнув, я посмотрел в зеркало. Оттуда на меня взирал смуглый молодой человек лет двадцати шести, с черными волосами до лопаток. С футболки же, мне ехидно, как показалось на тот момент, улыбался Микки Маус.
Мое любование собственной персоной прервал звук открывающейся двери. Я, исполненный праведного гнева, в надежде поймать по меньшей мере хихикающего Ягунчика или Склепову, резко развернулся и увидел… женщину лет сорока-пятидесяти, чуть полноватую, с короткими, накрученными волосами. Добродушное выражение лица, серые глаза. Готовый к чему угодно, только не к этому, я оказался в тупике.
- Здрассть… - замявшись, смог выговорить я.
- Я дико извиняюся. Прибраться можно? – у нее оказался сильный южный акцент.
- Да, конечно. – более уверенно сказал я – Мне выйти?
- Да не, не помешаете… - она слегка замялась, как мне показалось от того, что не знала мое имя.
- Глеб.
- Да знаю я. Брат Ванюшки, дай ему Бог здоровьичка. А похожи-то как, прям один в один! Только Иван-то светленький…
Все-таки, как бы он это не опровергал своими поступками, Ягун – гений! Именно в его голову забрела идея подделать наши с Валялкиным документы и записать нас как братьев. Так было куда меньше проблем, и пока я сидел в тюрьме, и сейчас, когда я оказался на свободе. Окружающие с легкостью поверили в наше родство, тем более, что в свое время Зеркало Тантала увеличило наши внешние сходства. Единственным различием оставался только цвет волос.
- В отца пошел. – с улыбкой ответил я – Извините, эээ…
- Ой, совсем забыла, дура старая! Валентина Петровна я. – женщина протянула ладонь для рукопожатия.
Я стоял и мило улыбался, как полный кретин.
- Валентина Петровна, а вы не знаете, кто выкинул мою старую одежду?
- Так это ж я. Меня Танюшка попросила, я и выкинула. А шо? Шо-то ценное было? – испугалась Валентина Петровна.
- Нет-нет, что вы! – отчаянно замахал руками я. Мне не хотелось обижать эту славную женщину.
Еще один взгляд в сторону зеркала. Мышь все так же улыбалась, и вдруг я сам невольно расхохотался, чем поверг бедную Валентину Петровну в полный шок. А мне вдруг представилось, что было бы со мной лет эдак десять назад, если бы на меня нацепили подобную одежду. Наверно, к шутнику бы уже мчался какой-нибудь зомби-убийца. Однако сейчас мне абсолютно не хотелось проучить Гробыню.
Дверь чуть приоткрылась и в нее просунулась ушастая голова.
- Тэкс! – распорядительно произнес Ягун, уже целиком вваливаясь в комнату – Узник совести и правды, ты в курсе, что тебя там уже полчаса как ждут? А он тут, аки красна девица, перед зеркалом крутится! Ни стыда, ни совести, хоть бы теть Валю постеснялся.
- А шо меня стесняться? – подала голос Валентина Петровна, уже оправившаяся от моего приступа смеха и теперь спокойно намывающая полы.
- Ягун! – раздался из коридора голос Кати – Вы там долго? Спускайтесь уже, ждем только вас! И Валентину Петровну позовите, мы ее найти не можем.
- Идем! – откликнулись мы в один голос.
Ягун тут же забрал у теть Вали все тряпки, швабру и ведро и куда-то смылся.
Нам ничего не оставалось, как спуститься вниз.



С заявлением о том, что ждут только нас, Катя явно погорячилась. В гостиной все по-прежнему было кувырком, кроме того, к Тане и Ваньке должны были приехать в гости друзья, кроме того, дети опять устроили драку, только на этот раз страдал уже Гуня…
Ягун, уже успевший не только убрать все моющее-чистящие принадлежности, но и получить нагоняй от Кати, а так же сговориться о чем-то с Ванькой, взял на себя обязанности распорядителя праздника и пафосно представил всех присутствующих. Таня, немного нервничая, пересчитывала количество тарелок на столе. Гробыня же обратила свое внимание именно на меня.
- Вот, Колотидятлов, переоделся – человеком стал. А то ходил уголовник уголовником… смотреть страшно! – она оглядела меня с ног до головы, явно с трудом сдерживая смех.
- Твоими заботами, Аня… - я ослепительно улыбнулся ей – Твоими заботами…
- Не только моими! – гордо заявила она – Лео! Подойди сюда.
Мальчуган быстро подбежал, покинув место драки, чему был неимоверно рад и без того побитый Гломов.
- Тетя Аня…
- Я же говорила, что меня надо называть просто Анька. – быстро перебила Склепова-Гломова – Терпеть не могу эти «тети».
- Анька, не мучь ребенка! – влез вездесущий Ягун, которого вообще-то послали открыть дверь – Ты ж для него как седая древность старины!
Гробыня его выпад проигнорировала.
- Леопольд, вот теперь я тебе верю, что дядя Глеб в этой футболке ну о-очень красивый. – она уже почти расхохоталась. Я посмотрел на обоих. – Ну что ты так на нас смотришь? Детей на нас с Гломом спихнули, поэтому пришлось брать самого адекватного и уже с ним идти по магазинам, пока ягунчики из Гуни колбасу делали. Вот, видишь, как мне Леопольдик помог? Так, ну все, малыш, иди, играй, а то дядя Гуня уже почти встал.
Счастливый, что смог мне угодить, Лео тут же вернулся к своим воинственным товарищам.
Ягун же, тем временем, все-таки дошел до двери, не смотря на то, что всячески мешал себе посторонними занятиями.
- О! какие люди почтили нас сегодня своим присутствием – хорошо поставленным голосом затараторил комментатор. Я прислушался, так как видел вновь прибывших впервые в жизни. – Бог гитары! Повелитель летающих медиаторов! Король шпагата на сцене – изгалялся болтливый внук Ягге – Мессир, вы позволите проводить вас за наш скромный столик?
Невысокий мужчина лет тридцати снисходительно похлопал Ягуна по плечу. Когда он чуть повернулся, я смог заметить, что у него довольно длинные светлые волосы, собранные в хвост. Вел он себя так, словно давным-давно привык ко всем выходкам болтуна.
- Да ладно тебе, Ягун. – по-русски он говорил довольно чисто, гораздо лучше, чем Пуппер, но все же угадывалось, что парень – иностранец. – Тебе, так и быть дозволяю звать меня просто Эмилем.
Следом за мужчиной, который вызвал у Ягунчика приступ бесконтрольной болтовни, вошла девушка. Она сразу привлекла к себе внимание, хотя бы копной огненно-красных волос. Внук Ягге хотел было что-то ляпнуть, но девушка лишь сверкнула глазами.
- Молчи! Я сама знаю! – быстро сказала она ему и, отыскав глазами Гломову и Таню, направилась в их сторону. Эмиль лишь улыбнулся такому поведению своей спутницы.
- Каарина! Ты долго будешь прятаться за дверью? – произнес он, обернувшись. – Входи, тебя здесь никто не укусит.
Из-за двери, смущенно опустив глаза, появилась девочка-ангелочек. Мне показалось, что она была ровесницей Анто и Миро, но я мог ошибаться. Цвет волос она явно унаследовала от отца, а вот чертами лица была похожа как две капли воды на свою огненную мать.
- Это Эмиль и Стаси. – Свеколт, как всегда, подошла незаметно – Они музыканты. А этот ангелоподобный ребенок – их дочь, Карина. – пояснила Лена. Я благодарно улыбнулся, а она продолжила. – Они почти последние. Пора начинать, а то Таня уже нервничает.
Я хотел было занять свое место за столом, но меня уже окликнул Ванька, который непонятно когда успел оказаться рядом с Ягуном и Эмилем. Пришлось пожертвовать желанием поскорее присесть и подойти к ребятам.
- Эмиль, давно хотел представить тебе моего брата, Глеба. – произнес Валялкин, когда я подошел. Мне ничего не оставалось, кроме как пожать руку музыканту. А еще удивиться тому, насколько же он невысокого роста. Эмиль, правильно истолковал мой удивленный взгляд и рассмеялся.
- Сразу предупреждаю, я не маленький, я компактный! – быстро сказал он
- Слушай, Эмиль, а что со Стаськой? – влез Ягун, который до сих пор не смог отойти от странного поведения девушки.
- Не обращай внимания. Неудачный эксперимент над внешностью. Хотела быть каштановой, стала алой. А я, между прочим, говорил, что свой цвет волос у нее гораздо красивее! – он повысил голос, так как Стаси в компании Кати и Гробыни как раз проходили мимо. Однако жена лишь показала ему язык и вновь вернулась к беседе с девушками. – Каарина, ангел мой! – уже обращаясь к дочери, все это время прятавшейся за его ногу, произнес он. – Ты так и будешь здесь стоять?
- Ну, па-а-ап… - едва слышно проговорила девочка.
- Посмотри, вон мальчики играют. Ты же помнишь их?
- Да… - так же робко отвечал голубоглазый ангел
- Тогда иди к ним играть. Хорошо?
- Да… - Карина, наконец, оторвалась от отца и робко пошла к мальчикам и Гуне. Вскоре, от ее стеснения не осталось и следа.
- Бедный Глом. – философски изрек Ягун.
За нашими спинами раздался звук открывшейся двери. Ванька обернулся.
- Йоханна! Ну, наконец-то!
- Прошу прощения за опоздание! – произнес приятный женский голос. Эмиль, услышав его, пробормотал что-то про «чистейшее сопрано».
Я обернулся, чтобы посмотреть на вошедшую, и понял, что схожу с ума.

Девушка была прекрасна. Юна. Ослепительна. Я не мог в тот момент подобрать нужного слова, чтобы описать ее. Улыбка на счастливом лице, которое обрамляли роскошные рыжие волосы, безумно яркие, «живые» глаза, в которых так и плясали бесята. Юное создание по имени Йоханна полностью пленила мои мысли. Точнее даже не сама она, а ее волосы… если Таня была медной, а Стаси – алой, то эта девушка была огненно-рыжей. Цвет, столь яркий, чтобы быть натуральным, не давал мне покоя.
- Извините… - взгляд Йоханны скользнул по нашим лицам и остановился на Эмиле. Выражение лица девушки тут же стало восторженно-удивленным. – Ой, а…
- Эмиль. – музыкант тут же поцеловал ошеломленной девушке руку. – Для вас просто Эмиль. И давай на «ты», хорошо?
- Да. – пораженно выдохнула обладательница роскошных волос и чудесного голоса.
- Вай, какая жэнщина! – тут же вклинился в разговор Ягун. – Пайдём ка мнэ в гарэм?
- Ягун, а Катя знает? – мягко улыбнулся Валялкин. – Ханна, хватит стоять на пороге. Проходи в гостиную. –он указал девушке на меня и добавил. – Кстати, знакомься, это мой брат – Глеб.
- Тот самый? – пораженно выдохнула Йоханна.
Чума знает, что такое! Я просто местная знаменитость!
- Не знаю, что вам обо мне рассказывали, - я, по примеру Эмиля, поцеловал смущенной Ханне руку. – Но я весьма рад познакомиться со столь замечательной девушкой.
- Вы надоели в проходе стоять! – огненный смерч в лице Стаси подлетел настолько неожиданно, что вздрогнул даже готовый ко всему Эмиль. – Танька рвет и мечет, Анька на детей ругается, Валентина Петровна сейчас соберется ужин готовить, так как обед остыл! Из-за вас, между прочим! – она остановилась и посмотрела на вконец шокированную Йоханну – Девушка! На мне цветы растут? Или рога? – она с подозрением прищурила глаза и посмотрела на Эмиля. Тот лишь развел руками.
- В-вы? Стаси Шиллер? – выдавила, наконец, рыжеволосая гостья.
- Ну, вообще-то уже года четыре, как Виртайнен, но вы угадали. – на автомате ответила огненная девушка, и, видя реакцию Ханны, добавила. – Э-э-э… Девушка! В обморок падать не надо! Подумаешь, покрасилась неудачно…
- Стаськ, она не поэтому… - начал, было, Ванька, но Йоханна вдруг действительно начала сползать по стеночке. Так как я стоял ближе всех, мне пришлось ее ловить.
- Глеб, а вы неплохо смотритесь! – заявил Ягун, пока мы, всей дружной кучкой пытались отнести бесчувственную девушку на диван.
- Ягун, не кажется, что ты торопишься? – ответил за меня Ванька.
- Да я про Микки Мауса!
- Ну, зачем ты так про бедную девушку? – сочувственно глядя на Йоханну, произнес господин Виртайнен. – Довольно-таки милая, так что... Ай! Стаси! За что?
- За все хорошее! – мстительно проговорила Стаси, только что отвесившая мужу подзатыльник. И тут же завизжала, так как вышедший из себя Эмиль подхватил жену на руки. – Поставь меня на место! Немедленно! Эмиль! Эмиль, мать твоя… - музыкант не придумал ничего лучше, как закрыть рот жены поцелуем. По всему виду Стаси было заметно, что она честно сопротивлялась. Первые три секунды.
А в гостиной, тем временем, началась настоящая паника…
Валентина Петровна испуганно хваталась за голову. Девушки, окружив диван всей толпой, спорили, каким способом нужно приводить Йоханну в чувство. Пуппер то и дело бегал от одного края дивана к другому, и, казалось, сам должен был сейчас куда-нибудь упасть. Что, собственно говоря, и произошло. Нет, в обморок он, конечно, не шлепнулся, но вот встретиться лбом с ковром ему очень даже улыбнулось.
- Стаська, ты что ей такое сказала? – слышался возмущенный голос Пипы. Стаси, наконец, удалось отпихнуть от себя мужа.
- Я виновата в том, что она у вас такая впечатлительная? Красных волос никогда не видела…
- Не в волосах дело. – Тане, наконец, удалось вставить слово. – Она ваша фанатка…
- И ты мне это только сейчас говоришь? – вспылила огненноволосая девушка.
- Ну, кто же знал, что она так отреагирует?
- А пусть ей кто-нибудь искусственное дыхание сделает! – хихикнул Ягун.
Пока ребята ругались, я заметил, что Йоханна пришла в себя и без их помощи, и теперь она с удивлением рассматривала нашу пеструю компашку. Да и, признаться, было на что посмотреть. Один Ягун, выдающий четыреста слов в минуту чего стоит!
- Эй! Люди! – наконец, сквозь смех выдавила она. – Я минут десять как в себя пришла!
- Ханна, это просто возмутительно! – тут же набросилась на девушку Таня. – Падать в обморок в свой же день рождения!
- Ну, ну! Налетели на девочку! – вступилась Валентина Петровна. – На себя бы посатрели, кабы вам такие люди пришли с днем рождения поздравить!
- Извините… - смущенно выговорила Йоханна, глядя на Стаси и Эмиля. – Я не ожидала такого, вот и… разнервничалась.
Стаси ослепительно улыбнулась и подмигнула девушке.
- Не расстраивайся! Ты не виновата. – ободряюще сказала она, и тут же, наклонившись, шепнула Ханне на ухо. – Если честно, я когда с Эмилем впервые встретилась, у меня похлеще реакция была!
- Хватит уже выяснять, что и у кого было! – мученически протянула Джейн – Пойдемте за стол! Иначе праздник придется отменять!
- Ни в коем случае! – тоном профессионального тамады отчеканил Ягун. – У нас Бейбарсов, вон, четыре года как вынужденный трезвенник! Надо этот недочет с моей стороны исправить!
Итак, как оказалось, сегодняшней персоной дня был совсем не я. Точнее не совсем я. Йоханне исполнялось восемнадцать лет, и в честь этого события Таня с Ванькой решили устроить грандиознейший праздник. А, если учесть, что это совпало с моим выходом из тюрьмы, то масштабность их замыслов мне помог оценить только Ягун, обещавший сегодня устроить вселенскую дискотеку. Впрочем, он не учел самого главного ограничивающего фактора, имя которому было Катя.
За столом было весело и шумно. Каждый из ребят по очереди говорил тост, его тут же начинали перебивать, предлагая салаты или огурчики. Говоривший умолкал, обиженно пытался сесть, но его тут же поднимали, обещали полнейшую тишину, а когда речь произносилась сначала – все начиналось заново.
- Я хотеть говорить! Я буду говорить тост для Глеб и Йоханна! – выкрикивал уже пьяный Пуппер. Вопреки надеждам Ягуна, который собирался этой ночью перенести Биг-Бен из Лондона в какое-нибудь «более подходящее для этого будильника» место, причем собирался сделать это напару с Гуриком, драконболист уже после двух бокалов шампанского был мертвецки пьян.
Разбуянившегося Гурия вовремя утихомирила Джейн, и теперь он мирно посапывал на диванчике в углу комнаты. Слово перешло к Эмилю.
- Попрошу внимания! – официальным тоном произнес музыкант. – Сперва, я хотел бы обратиться к нашей дорогой, прелестной Йоханне! – девушка смущенно заулыбалась, а господин Виртайнен продолжил – Тебе сегодня исполняется восемнадцать лет. Это очень серьезный и ответственный возраст! И тебе многое, очень многое нужно успеть… - Эмиль подмигнул жене, которая удивленно смотрела на его серьезное лицо. –Я хотел бы пожелать тебе найти молодого человека с большим…
Стаси закашлялась. Музыкант сочувственно похлопал ее по спине, и продолжил.
- С большим чувством к тебе. И чтобы он обязательно всегда хотел тебя…
- Эмиль! – возмущенно воскликнула Госпожа Виртайнен.
- … порадовать! Что за женщина! – он притворно закатил глаза - Не дослушает, и тут же перебивает! Так, на чем я остановился?.. Ах, да! Короче, Йоханна, с днем рождения, и пусть у тебя будет не только то, о чем я сказал, но и то, о чем подумала сейчас Стаси!

Дети, сидевшие за отдельным столиком, успели несколько раз насмерть переругаться, разделиться на две армии и устроить драку подушками. Карину, как единственную девочку, а так же как самую слабую, в бой не приняли. Чему девочка очень расстроилась, и прибежала к родителям в слезах.
- Папа… - задыхаясь от слез и возмущения прокричала она – Меня мальчишки обижают! Не хотят со мной играть!
- Что случилось, minun enkeli? [финн. «мой ангел»]
- Они говорят, что… что… - Карина окончательно расплакалась. Эмиль посмотрел в сторону весело колотящих друг друга подушками мальчишек.
- О! Perkele! [финн. «дьявол»] Пойдем, Ангел! Я покажу тебе, как надо за себя постоять! – произнес господин Виртайнен, вставая из-за стола, а потом добавил. – Сейчас мы их всех уложим…
- Нечестно!!! – хором воскликнули Гуня, Ванька и Ягун. Драка подушками завязалась вновь, но на этот раз в ней участвовали уже не дети, а подвыпившие родители (кстати, Эмиль, хоть и выпил больше всех, до сих пор оставался самым трезвым). Малышам же оставалось только с восхищением наблюдать за летящими во все стороны перьями.
- А-а-а!!! Мочи финских партизан! – орал Ягун, увлеченно пытаясь попасть подушкой по Эмилю. Тот уворачивался, причем весьма успешно. Чего нельзя сказать о Гломове, по которому разгорячившийся внук Ягге попал уже раз десять.
- Ягу-у-ун! – взревел Гуня – Как тебя в драконбол взяли, олуха косоглазого?
- Драко… Что? – Эмиль завис. Глом прикусил язык.
- Да так… - отмахнулся Ягунчик, не забывая колотить Валялкина подушкой. – Разновидность дартса!
- Угу… - сосредоточенно просипел Ванька. – Редкая… смертельно опасная. Потом, как-нибудь научу… А-а-а! – кто-то очень высокий припечатал ветеринара по голове. – Какого… Бульон?
Генка, который смог вырваться из под опеки Пипы, очень удачно вписался в общую неразбериху. Так, например, за ним было очень удобно прятаться Эмилю.
Дети решили не отставать от родителей, и теперь с визгами и улюлюканьем носились под ногами у своих отцов, пытаясь как-то помочь или, что получалось гораздо чаще, наоборот, помешать.
Драка подушками, тем временем, перерастала в обычную. Девушки, которые до поры до времени не вмешивались в борьбу, приняли единогласное решение разнять разошедшихся мужчин. Почему-то честь сделать это была предоставлена именно мне. Почему-то вмешиваться мне совершенно не хотелось…
- Мужики, я все понимаю, но вас девушки за столом уже заждались. – осторожно начал я, приблизившись к месту «боя».
- Жена не водка – подождет! – глубокомысленно изрек Эмиль, и добавил к этому парочку более ярких фраз на финском, так как драка продолжалась несмотря ни на что.
- Ага! – поддакнул Ванька. – Щас твоя жена тебя услышит… и ТАК подождет…
- Неправда! Она у меня добрая! – заявил музыкант. И тут же завопил от боли, так как Ягун зарядил ему подушкой прямо промеж глаз.
- Прошу прощения! – тут же затараторил комментатор. – Я целился исключительно в Бульона!
- Perse On Paskan Koti!!! [кому интересен перевод – обращайтесь в личку] ЯГУН!!!
- Что?
- Глазомер у тебя хромает, вот что! – заявил господин Виртайнен. – Причем на оба уха!
- П-папрашу уши не трогать!..
Драка завязалась с новой силой. Малыши Анто и Миро, путавшиеся неподалеку, вопили, подбадривали своего отца и его товарищей, и, наконец, умудрились подключить к общей свалке меня, Пуппера, до этого мирно спавшего, и даже Шурасика!
- Очки! – вопил бывший тибидохский ботаник. – Только не по очкам!
- Шура, я покупать их у тебя, если они есть страдать!
- Лондонскому подполью слова не давали!!! Perse! [опять же – в личку]
- Сам такой! Гопота финская, нет на тебя… ар-бит-раж-но-го суда!
И так далее. Продолжаться эта перепалка (как словесная, так и не очень) могла до бесконечности, если бы дело не взяла в свои руки Стаси.
- Кersantti Virtainen! [финн. «сержант Виртайнен»] – громко крикнула она. Эмиль, у которого эта фраза, видимо, была записана на уровне подсознания, мгновенно вытянулся по струнке.
- Мinä! [финн. «я»]
- Да неужели? – не скрывая ехидства, произнесла огненноволосая девушка. – А я думала двухмесячный ребенок!
- Любимая, мы просто…
- Хуже маленьких детей! – отрезала госпожа Виртайнен. – Быстро за стол, пока Танька не взбесилась.
Мы с Валялкиным переглянулись.
- Ну, если Таня… - протянул Ванька.
- Разозлится… - продолжил я, тайком пнув оттоптавшего мне ноги Пуппера.
Ягун красноречиво ломанулся на свое место. Остальные последовали его примеру.

Праздник продолжался. Рекой лилось вино, Гурик успел напиться по второму разу и вновь уснуть. Все поздравляли Йоханну, которая время от времени задумчиво записывала что-то в блокнотик. Говорили о том, что все очень удачно сложилось для меня. Говорили еще что-то, но я уже не запомнил этих слов. Все были веселые и пьяные. Поэтому, когда широкая душа Ягуна, многозначительно поглядывавшего на Стаси с Эмилем, потребовала песен – никто не возражал. Однако, вопреки всем ожиданиям, госпожа Виртайнен заявила, что сегодня не в голосе, поэтому выкручиваться с вокалом нам придется самим, а она может лишь подыграть Эмилю на гитаре (которые невесть откуда притащил все тот же неугомонный Ягунчик). Вопрос с тем, кто будет петь, решился после того, как, уже не совсем трезвый, но все еще твердо державшийся на ногах, Валялкин объявил:
- Петь будет Ханни…
Девушка тут же смущенно отвела глаза.
- Не знаю, получится ли у меня… Стаси… вы не против, если я спою что-нибудь из ваших песен?
Огненноволосая девушка заинтересованно взглянула на Йоханну.
- Herr Mannelig? Сможешь? – спросила она. Именинница удивленно подняла брови.
- Я, конечно, попробую, но… могу сорваться. У меня ведь не такой сильный голос…
- Я помогу, если не вытянешь. – улыбнулась Стаси. – Виртайнен!
- Сама такая!
- Не без твоей помощи! – парировала девушка. – Гитару в состоянии держать?
- Смеешься? Я концерты и не в таком состоянии отыгрывал!
- Да уж, мне ли не знать? – засмеялась госпожа Виртайнен. – Садись, играть будем…

Все тот же неугомонный Ягун устроил импровизированную сцену, если конечно два стула для гитаристов и один высокий, для вокалистки, установленные рядом, можно так назвать. Ханни, немного нервничая, присела и, в поисках одобрения, взглянула на Стаси. Та лишь ободряюще подмигнула.
- Валялкинша, которая бывшая Гроттерша… - тихонько проговорила Гробыня. – Купите барабаны. Леопольдик, может, научится…
Договорить ей не дали. Тихие переливы звуков перерастали в более громкие и сильные. Эмиль наигрывал интро к песне, ему вторила Стаси, помогая себе голосом, которым она явно изображала какой-то музыкальный инструмент. Наверно, флейту. Наконец, гитары притихли, и вступила Йоханна…
All'alba, prima che il sole sorgesse
E gli uccelli cantassero la canzone
La donna del troll con la lingua falsa
Ed ingannevole propose al signore:

Herr Mannelig, Herr Mannelig mi vorrei sposare
Per tutto quello che io ti darò?
Se vorrai, rispondi solo si o no
Farai così o no? [прим. Чтобы «прочувствовать», рекомендую послушать песню группы Haggard «Herr Mannelig». За переводом, опять же в личку, так как он слишком объемный]
Я оглох. Ослеп. Перестал чувствовать запахи и вкусы. Именно так я чувствовал себя на тот момент. Хрустальный голос Йоханны завораживал, заставлял забыть о проблемах, о прошлом, о будущем, настоящем. Только этот голос. Только та история, которую он рассказывает. Безумно красивая и печальная…
Ti darò i dodici mulini
Che stanno tra Tillo e Terno
Le macine sono fatte del più rosso rame
E le ruote sono cariche d'argento

Herr Mannelig, Herr Mannelig mi vorrai sposare
Per tutto quello che io ti darò?
Se vorrai, rispondi solo si o no
Farai così o no?
Стаси подтягивала в нужных местах, дополняла то, что не могла спеть Ханни, и этот великолепный дуэт двух безумно красивых оперных голосов навсегда остался в моем сердце.
Se tu fossi una donna cristiana
Riceverei volentieri regali così,
Ma io so che sei il peggiore troll
Figlio degli spiriti maligni
Они пели уже хором. Чуть подрагивающий, звонкий голос Йоханны и мощный, уверенный – Стаси. Великолепное сочетание, которое полностью околдовало всех присутствующих.
А потом вступил Эмиль.
Herr Mannelig, Herr Mannelig mi vorrai sposare
Per tutto quello che io ti darò?
Se vorrai, rispondi solo si o no
Farai così o no?
Гитара господина Виртайнена издала последний жалобный звук и наступила абсолютная тишина. Казалось, окружающие забыли даже, как дышать. Наконец, Гуня восхищенно выдохнул и тут же испуганно втянул голову в плечи. Оцепенение спало, и зазвучали аплодисменты и восхищенные крики.
Стаси прислонила гитару к стулу и кинулась обнимать ошеломленную Ханни.
- А говорила «не получится»! Умница!
- Я старалась… - проговорила не ожидавшая подобной реакции девушка. – И вы мне очень сильно помогли.
- Давай сразу договоримся, что меня называть исключительно «ты»! я не такая уж и старая. – возмущенно заявила госпожа Виртайнен. – Эмиль, как ты смотришь на наш дуэт с этой замечательной девушкой?
- Исключительно положительно. Позанимаетесь месяц, а потом можно в студию.
- Читаешь мысли! – мило улыбнулась Стаси. – Так, все за стол! Я распелась, поэтому музыкальный вечер продолжается.
Они пели еще. Сперва одна Стаси, потом к ней присоединился Эмиль. Почему-то их музыка наполняла меня счастьем – состоянием ранее столь хрупким и ускользающим, что я почти не знал его. По спине бежал холодок, все тело покрывалось мурашками. Я жадно слушал, хоть и не понимал ни слова.
Последнюю песню на этот вечер они пели уже дуэтом. Это был кавер на Rammstein. Кажется, в переводе, эта песня называлась «Не умирай раньше, чем я». Каждый из них умолял в этом другого. И последняя строчка, которую они спели вместе, была словно гимном любви.
Stirb nicht vor mir… [нем. «не умирай раньше меня»]
Наконец, все вновь вернулись за праздничный стол. Слово взял Шурасик, который вынужденно молчал весь вечер.
- Дорогой Глеб! – привычным тоном начал он. – Я поздравляю тебя с тем, что твои мучения наконец-то закончились. Мы старались, конечно, чтобы это случилось как можно раньше, но обстоятельства оказались сильнее нас. Видимо, кто-то очень не хотел видеть тебя на свободе…
В глазах потемнело. Шурасик, ну почему он не мог промолчать? Внутри заклокотала ставшая уже привычной, ярость. Я очнулся от этого состояния, только когда в ладонь мне впилось что-то острое. Не сразу до меня дошло, что это осколки бокала, который я раздавил в руке.
Недоумевающие взгляды. Испуганно-удивленное лицо Йоханны. И испачканная вином и кровью скатерть.
- Извините… - тихо проговорил я. – Я очень устал за сегодня. Наверно, стоит отдохнуть. Пойду к себе в комнату.
Ванька понимающе кивнул. Я вышел из-за стола и поднялся на второй этаж, в свою комнату.
Праздник закончился. Во всяком случае, для меня.

Порезы на ладони сладко ныли под струей ледяной воды. Стекло упорно не желало выдавливаться из ран, но я безжалостно сжимал руку. Бешенство испарялось, и в голову возвращались привычные холодно-равнодушные мысли.
В сущности, Шурасик не сказал ничего такого, что могло как-то вывести меня из себя. Однако, само напоминание о том, что четыре года из моей жизни прошли впустую из-за нелепейшего совпадения, оказалось слишком болезненным. Наверно, действительно, стоило отдохнуть, а потом уже спускаться.
Я услышал, что дверь в комнату приоткрылась, и бешенство накрыло меня новой волной. Захотелось придушить того, кто сейчас вошел, но я подавил это навязчивое желание и, бурча себе под нос что-то в духе: «Не комната, а проходной двор!..», вышел из ванной комнаты. На пороге стояла Джейн, которая держала в руках бинт и перекись.
- Таня занята, Ванька с Эмилем играл в «кто-кого перепьет», поэтому один упитый насмерть, другого Стаська спать увела, пока он остальных так же не уделал. Поэтому роль медсестры досталась мне.
- А-а… ну тогда… - я слегка замялся, так как до этого хотел сказать вошедшему несколько «теплых» слов. – Верши свое черное дело!
Джейн улыбнулась. Мы присели на кровать, и она аккуратно стала обрабатывать мои порезы перекисью.
- Все еще ненавидишь мир? – после недолгого молчания произнесла она. Я удивленно посмотрел в глаза девушке.
- С чего ты взяла?
- Тебе больше некого ненавидеть за то, что с тобой случилось. – пояснила она. – Только мир и… самого себя. Но для последнего варианта ты слишком гордый.
- Допустим. – не стал отрицать я. – Ты пришла, чтобы поговорить со мной об этом?
- Нет. Просто вижу, что ты гонишься не за тем, поэтому решила тебе намекнуть об этом.
- Интересно… - Джейн туго затянула бинт, и я зашипел от боли. – И за чем же я, по-твоему, гонюсь?
- За местью. – спокойно ответила она. – А надо наслаждаться жизнью!
- А я, по твоему, чем сегодня занимался?
- Ага, я видела. – издевательским тоном произнесла Джейн. – Сидит, морда кирпичом, на лице выражение «подойдешь – живот вспорю», парни возню затеяли – ноль реакции, пока мелкие не впихнули насильно!
- Перестань! – отчего-то ее слова меня задели. – Ты говоришь ерунду. Мне абсолютно все равно…
- Я видела. И все видели. – резко оборвала меня мадам Пуппер. – Советую перед Ханни извиниться.
- Да, я сейчас спущусь…
- Не сейчас! – она вновь перебила меня и встала. Уже подойдя к двери, девушка добавила. – Ложись спать, Глеб. Йоханна подождет и до утра. Спокойной ночи. – сказала она и вышла.
- Спокойной ночи… - буркнул я вслед и с размаху плюхнулся на кровать.
Сон подкрался незаметно. Я не успел запомнить тот момент, когда чернота потолка над моей головой превратилась в привычную темноту сновидений. Видимо, сегодня ночью мне должны были сниться исключительно кошмары, раз амулет Тани не подпустил ни одного сновидения.
Сказать, что мое пробуждение было не из приятных – значит соврать, причем очень сильно. Меня разбудили крики, доносящиеся из коридора между комнатами, звук бьющегося стекла и пронзительный женский крик. На ходу просыпаясь, я вылетел из комнаты.
Из противоположного конца коридора, на ходу надевая штаны, выбежал Эмиль. Следом за ним, запахивая легкий халатик, несся огненно-алый смерч, в котором я с трудом узнал Стаси. Навстречу им из своей комнаты выпрыгнула заспанная Йоханна, которая то и дело путалась в длинной ночной сорочке. По лестнице, судя по звукам, поднимался кто-то настроенный явно не на мирное выяснение отношений. Об этом свидетельствовали хотя бы те выстрелы, которые неизвестный сделал в потолок и стены.
- Что за… - проорали из соседней с моей комнаты. Голос Ягуна донесся до меня точно из тумана.
Дверь, находившаяся прямо напротив лестницы открылась и из нее выглянула Джейн. И тут же раздался оглушающее-противный звук. Девушка упала, чтобы больше не встать.
Гурий что-то закричал до безумия страшным голосом. Я не понял его, во-первых, потому что он кричал на своем родном языке, во-вторых – я не понимал в тот момент самого себя. Я подлетел к ним, и только тогда понял, что Джейн уже ничем нельзя помочь. Пуля попала в голову.
Справа раздался чей-то крик: «Пригнись!», и я не рискнул не воспользоваться советом. Теперь выстрелы раздались уже с другой стороны, и, кажется, кто-то из нападавших попал под огонь. С лестницы раздалось несколько приказов на незнакомом мне языке, однако я смог заметить, как удивленно вытянулось лицо оказавшегося неподалеку Эмиля.
- Пригляди за Йоханной. – шепнул он мне, а сам стал пробираться к Ваньке, который, собственно говоря, и устроил налетчикам ответный залп.
- Ягун, прикрой! – рявкнул Валялкин. Комментатор, правильно истолковав просьбу, умелой рукой запустил в проход несколько подвернувшихся под руку ваз. Что-то в этом действии меня смутило.
- Заговоренным…- закричал я. – Ягун, заговоренный пас!
Комментатор услышал меня, однако, я не увидел ни искр, ни вспышек, а вазы летали по своей обычной траектории, не сворачивая.
- Хватайте девчонку и уходим! – хриплый голос раздался совсем близко.
- Что с остальными? – другой голос, более молодой, но не менее жесткий.
- Убрать тех, кто будет мешать. Оставьте в покое кухню, там нет тех, кто нам нужен. Ищите девчонку.
Их оказалось трое. Они вылетели из прохода, ведущего на лестницу, и тут же наградили нас серией выстрелов. Ванька и Ягун, чертыхаясь, пытались помешать напавшим, но пока это получалось из рук вон плохо.
Один из налетчиков заметил испуганно сжавшихся в углу Стаси и Йоханну и, с кривой ухмылкой, стал приближаться к ним. Я, понимая, что надо как-то ему помешать, не придумал ничего лучше, как по примеру Ягуна, запустить в парня вазой. Бросок был неидеальным, но мне все-таки удалось отключить его. И тут же бок обожгло. Что-то стало быстро стекать по телу, постепенно приближаясь к левой ноге. Не сразу я понял, что это была моя собственная кровь.
Тем временем, к девушкам направился еще один из бандитов. Его черная куртка в нескольких местах была уже порвана, однако особого вреда этому субъекту никто не причинил. Целеустремленно он двигался к тому месту, где находились Стаси и Ханна. Пистолет был уже наготове.
Я понимал, что не успею ничем помешать. Голова итак находилась в тумане, а теперь еще и проклятая рана не давала покоя и замедляла движение. Даже закричать и предупредить кого-то не хватало времени. Мужчина вытянул руку с пистолетом и направил его на одну из них. На кого именно – стало ясно лишь через несколько мгновений.
- Стаси, нет!!!
Никто не понял, каким образом Эмиль оказался между бандитом и девушками. Я услышал только сухой щелчок выстрела и увидел, как он медленно стал оседать. Стаси попыталась подхватить мужа, но у нее получилось лишь замедлить его падение.
- Эмиль!!!
Страшный, жуткий крик заставил меня очнуться. Налетчик, решивший не ограничиваться одним музыкантом, приближался к госпоже Виртайнен, надеясь, видимо, выстрелить в упор. Но я не собирался предоставлять этому уроду подобного шанса.
- Не стоило вставать на моем пути, девочка… - щербато улыбаясь, произнес небритый бандит. Огненноволосая девушка беспомощно оглянулась в поисках спасения. Я пытался найти вблизи от себя что-нибудь метательное, но меня опередили.
Два выстрела слились в один. Убийца пошатнулся, а потом завалился на спину. Пока я искал способ выручить девушек, за меня это сделали Ванька и Ягун, которые до того успешно расправились с еще одним из напавших.
Звук полицейской сирены, раздававшийся с улицы, заставил меня вздрогнуть. Наверно, никогда в жизни я не смогу спокойно реагировать на это завывание. Откуда-то снизу послышался звон разбивающегося стекла, крики и ругань. Видимо, напавшие не ожидали подобного поворота событий, и сейчас не смогли вовремя скрыться.
Два сдавленных рыдания слились в одно. Гурий, обхватив тело Джейн, кричал проклятия убийцам и просил прощения у жены. В левом конце коридора Стаси что-то быстро шептала над Эмилем, изредка срываясь на слезы. Йоханна пыталась как-то успокоить госпожу Виртайнен, но пока у испуганной девушки ничего не получалось.
- Ягун, вниз. Нужен врач. – скомандовал Ванька.
- А ты?..
- Я ветеринар! – резко перебил друга Валялкин. – Глебу досталось, да и успокоительное не помешает. Бегом!
Ягуна точно ветром сдуло. Ванька же, мельком взглянув на Джейн, направился в нашу сторону.
- Я в порядке. – тихо проговорил я. – Царапина, только что крови… Посмотри, что с девчонками.
Ветеринар кивнул и вместе со мной приблизился туда, где были Ханна, Стаси и Эмиль.
- Дышит… - через пару секунд осмотра выдал Валялкин. – Кто-нибудь, поторопите Ягуна!
Йоханна кивнула и быстро побежала вниз. Госпожа Виртайнен подняла на Ваньку лицо и детским, испуганным голосом спросила.
- Он выживет?
- Обязательно, Стаси. Слышишь меня, сестренка? – он ласково обнял перепуганную девушку и сделал мне знак, чтобы я подошел ближе. – Он обязательно выживет!
Девушка доверчиво закивала. Сейчас она была похожа на маленькую девочку.
- Ну-ну… не плачь… - продолжал ветеринар. С лестницы раздались шаги. – Глеб, уведи ее куда-нибудь. И Йоханну, если увидишь, с собой возьми. И перетяни уже чем-нибудь бок! – более жестким голосом распорядился Ванька. Я кивнул и забрал у него обессилившую Стаси. К моему удивлению, девушка практически взяла себя в руки и вполне спокойно отреагировала на просьбу уйти. Показались люди в белых халатах, которых вела сюда Ханни. Я сделал ей знак, чтобы она шла с нами. Девушка недоумевающее оглянулась на Валялкина, но все же присоединилась ко мне и Стаси.
Мы были уже практически на первом этаже, когда нас догнал крик Пуппера. Видимо, англичанин только сейчас осознал, что потерял Джейн навсегда.


Спешно вызванная бригада уборщиков устраняла последствия ночного погрома. Таня провожала Гурия, за которым тетя Настурция прислала магический экипаж. Он должен был доставить англичанина и тело Джейн в Магфорд. Валялкин еще ночью уехал вместе со скорой, увозившей Эмиля. У музыканта оказалось тяжелое ранение под сердце и за его жизнь предстояло бороться. Меня, как получившего самые легкие ранения, но все-таки недееспособного, отправили присматривать за Стаси и Йоханной. И если Ханни была эталоном спокойствия, то вот за Стаси был нужен глаз да глаз. Девушка постоянно порывалась уехать в больницу и лично наблюдать за умирающим мужем.
О том, что Виртайнену осталось недолго, мне еще ночью сказал Ванька. Музыкант потерял слишком много крови, и рана была более чем серьезной. Максимум, что оставалось финну – пара дней.
Шум в большой гостиной прекратился, и я понял, что настало время прояснить некоторые моменты.
- Ханна… - тихо проговорил я. – Ты не присмотришь за Стаси?
Госпожа Виртайнен наконец-то немного успокоилась и уснула. Мне, да и Йоханне, наверно, безумно хотелось последовать ее примеру, но нерешенные вопросы и некоторая недоговоренность, возникшая между мной и ребятами, не давали мне покоя.
- Присмотрю. Не переживай. – ответила мне девушка. Я улыбнулся и вышел из маленькой комнатки.
Мои друзья собрались за столом в гостиной. Шуток не было, даже Ягун предпочел помалкивать и не комментировать и без того плачевную ситуацию. Теории и догадки разбивались в пух и прах, никто не мог понять, зачем на дом молодого светила ветеринарной медицины могли напасть. Решив разом выяснить все вопросы, я подошел к ребятам и спросил:
- Почему?
На меня недоумевающее посмотрели. Пипа хотела что-то ляпнуть, но более рассудительная Катя сдержала дочку председателя В.А.М.П.И.Р.
- Почему? – вновь повторил я, чувствуя поднявшееся в глубине души раздражение.
- Молодой человек! – устало произнесла мадам Гломова. – Потрудитесь пояснить нам смысл вашего вопроса, ибо нам и без этого ничего не понятно.
- Объяснить? Что ж… - я подавил в себе желание на всех наорать. Перед глазами все еще стоял образ мертвой Джейн, я слышал хрип Эмиля и рыдания Стаси, видел перепуганное лицо Йоханны. – Где ваша гребаная магия? А, Ягун?
Комментатор, у которого был шанс остановить нападение, виновато отвел глаза.
- Глеб, пойми… - начал он, но я перебил.
- Неужели на доме не стоит защита? Неужели нельзя сейчас сказать пару слов, чтобы спасти Эмиля?
- Глеб! – тихим голосом произнесла Таня. – Нам запрещено пользоваться магией в мире лопухоидов…
Весь мой воинственный настрой испарился.
- То есть как? – непонимающе выдавил я.
- Абсолютно, - так же тихо и спокойно продолжила Гроттер-Валялкина. – За нарушение запрета – немедленная ссылка в Дубодам. Исключения – купидоны.
- Только вам, или?..
- Всему магическому миру, за исключением пары десятков высших магов, - дополнил Таню Ягун. – Стоп! Мамочка моя бабуся! Бабуся!!!
- Ягун, не ори! – Катя, как и все мы, была удивлена столь странным поведением мужа. – Чего ты хочешь?
- У бабуси ведь есть лицензия! – торжественно произнес комментатор. – Жив будет наш Виртайнен!
Не договорив до конца и что-то бурча себе под нос, Ягун унесся в свою комнату. До нас постепенно дошел смысл его восклицания.
- Не успеет… - скептически произнесла Пипа. – Купидон пока сюда прилетит, пока в Тибидохс, пока Ягге соберется… А финну нашему итак недолго осталось.
- Пиппенция, не каркай! – рявкнула Гробыня. – Ягге что-нибудь придумает.
- Подождите… - не унимался я. – А Пипа? А Ягун? Где врожденные способности, которые не контролируются?
Вместо ответа Шурасик красноречиво показал мне тонкое серое кольцо, одетое на соседний палец с магическим. Свеколт пояснила:
- Ограничитель и маяк. Попробуем снять – можно копить деньги на магнитик из Дубодама.
- А экипаж Гурика?
- Вызвала тетя Настурция. Она-то в Магфорде! – Таня не оставила мне лазеек.
- Но зачем так урезать магов? – непонимающе спросил я.
- Года два назад были зафиксированы сильнейшие вспышки магической энергии, - тоном профессионального лектора начал Шурасик. – Тогда же началась история с Крадущим Сердца и в нашем Магществе решили, что это как-то взаимосвязано. Ты, кстати, про этого маньяка слышал?
Я кивнул. Да и как можно было не слышать про такое чудовище? Жертвами Крадущего становились женщины, мужчины, дети, старики… казалось, парню все равно. Никто не мог увидеть логики в его действиях, не было особого принципа, по которому он выбирал бы себе цель. Неизменным оставалось одно – все тела были изуродованы и из них вырезали сердца. За голову убийцы давали бешеные деньги, полиция бросила все свои ресурсы на поимку мерзавца, но он благополучно залег на дно полгода назад. Впрочем, я бы не удивился, если бы он появился вновь.
- Так вот, - продолжил Шурасик. – На нас наложили запрет, разумеется, не касающийся верхушки Магщества, а так же сильнейших магов этого мира – Сарданапала, Ягге, Медузию и еще некоторых.
- То есть, вы связаны по рукам и ногам?
- В магическом плане – да, – подтвердил мои опасения Шурасик. Я присел на освободившееся место Ягуна. Воспоминания прошедшей ночи не выходили из головы, но мой утомленный разум смог зацепить нужное.
- Они приходили за Йоханной.
На меня уставились все без исключения.
- С чего ты взял? – с опаской спросила Таня.
- Эмиль сказал присмотреть за ней, когда эти бандиты стали переговариваться на непонятном языке.
- Он мог сказать это просто так, – предположил Гуня. – Мало ли? Да и Стаси рядом с Ханной была.
- Ты не видел его лицо в тот момент, - убежденно сказал я. – Им нужна была одна из девушек, причем не из вас, так как вы сидели на кухне, а тот, которого Ванька с Ягуном подстрелили, говорил, что на кухне нет того, кто им нужен.
- А с вами были только Стаси и Йоханна… - Шурасик уловил мою мысль. – А если учесть, что этот субъект пытался убить Стаси, то вариант только один!
- Но зачем? – спросила Склепова. – Какой им смысл от девчонки?
- Значит, он есть, - задумчиво произнесла Катя. – Я скажу ваши догадки Ягуну, пусть он напишет Ягге об этом. – с этими словами девушка вышла.
И вновь наступила угнетающая тишина. Я рассматривал гостиную и не верил, что еще вчера здесь было весело и шумно, что Эмиль беззаботно дрался подушками с Ванькой, Гуней и Ягуном, а Джейн, смеясь и картинно причитая, пыталась угомонить разбушевавшегося пьяного Пуппера. Дети бегали по комнате, путались под ногами, играли…
- А где дети? – внезапно спросил я.
- Их Валентина Петровна еще вчера вечером, после того, как ты ушел отдыхать, забрала к себе.
- А разве она не у вас с Ванькой живет?
- Нет, - ответила Гротти. – Точнее, большую часть времени живет у нас, но иногда уезжает к себе в соседний поселок. И детей берет, у нее там внучка, они вместе играют.
- Понятно. Ванька звонил?
- Да, - все так же тихо ответила девушка. По ее лицу было видно, что хороших новостей нет. – Эмилю сделали операцию, но шансов все равно нет. Протянет еще сутки, не больше. Даже Ягге уже не поможет… - горько произнесла она.
- Все настолько плохо? – расстроено спросила вместо меня Пипа.
- Более чем. Надо Стаське сказать…
- Погоди! – я удержал, начавшую было подниматься Таню. – Пусть отдохнет. Она итак напереживалась.
В глубине души поселилась боль. Я почти не знал Джейн, я не знал Эмиля. Но за один короткий вечер эти люди смогли стать для меня родными, и сейчас я не хотел их терять.
- Глеб… - голос Тани, ворвавшийся в мои мысли, заставил вздрогнуть. – Иди, отдохни. Ты еле держишься.
- Все в порядке, - соврал я.
- И все-таки…
- Хорошо. Я пойду в комнату, - согласился я. – Смените кто-нибудь Йоханну и приглядите за Стаси.
Мне кивнули. Разрываясь между чувствами в душе, я отправился отдыхать.
Сон не шел. Я ворочался и боку на бок, перекладывал подушки, но все было без толку. Мысли не давали мозгу отдыха. Что-то подозрительное зацепило мой разум и теперь не отпускало. Память, цепкая на лица, вновь выдала мне картинку из прошлого
***
- Маленькая дрянь! Немедленно брось этого блохастого гада! – кричала молодящаяся женщина маленькой девочке лет пяти, которая испуганно прижимала к себе маленького котенка. Девочка вот-вот была готова заплакать, а женщина не собиралась успокаиваться.
- Свалилась на мою голову! Пользы никакой нет, только бы таскалась за всякими котами и шавками, как бабка своя!
Девчушка, ноконец, разревелась, чем взбесила крикливую особу еще больше. Дама замахнулась, но, на ее несчастье, мне надоело наблюдать за тем, как издеваются над несчастным ребенком. Я подскочил и перехватил руку женщины.
- Не смейте ее трогать! – угрожающим, для своих двенадцати лет, тоном произнес я. И тут же получил оплеуху.
- Маленький негодник! А еще из приличной семьи! – закатилась новой трелью крикливая особа.
- Я, хотя бы, из приличной семьи…
Разумеется, я попал в самое больное место. В нашем дворе все знали эту женщину – Светлану Шиллер. Аристократичная фамилия ей досталась от первого мужа-немца, который, впрочем, смог вытерпеть свою жену лишь месяц, а затем благополучно вернулся к себе в Германию. Светлана же снискала себе славу женщины, не обремененной тяжелым поведением и высокими моральными принципами. Единственным ее добрым поступком было то, что она удочерила внучку Инны Аристарховны, после того, как женщина умерла. Но и тут все оказалось не так просто. Получив квартиру покойной старушки, Светлана абсолютно забыла о девочке. Много раз все видели малышку побитой, голодной и зареванной. Добрые люди пытались помочь ребенку, но органы опеки спускали все на тормозах. В итоге, девчушку воспитывали всем двором и старались оградить от дебошей Светланы. Сейчас в числе таких защитников оказался и я.
- Нахал! – возмущенно задыхаясь проговорила женщина. – Да как ты смеешь?
Вместо ответа я оттолкнул от себя противную мне особу, схватил девочку на руки и убежал.
- Спасибо! – тихонько проговорила малышка, когда я принес ее в самое безопасное место – на чердак. – Только она меня все равно побьет.
- Пусть попробует! – воинственно заявил я. Удивленные серо-зелено-голубые глаза поднялись на меня. – Я ей не дам!
Кто-то тоненько пискнул. Котенок! А я совсем забыл про него.
- Света не разрешит… - печально проговорила девочка, гладя маленькое создание. Кот испуганно трясся. В этот момент они казались мне похожими – перепуганная малышка с ангельским лицом и дрожащий от страха котенок.
- Я к себе его возьму! – принял решение я. – Будешь приходить ко мне в гости и играть с ним. Хорошо?
- Хорошо.
Голос у девочки был серьезным, а взгляд – совсем не детским. Мне стало ее жалко.
- Я Глеб, - наконец-то я представился ребенку. Она тряхнула длинными русыми волосами.
- Я Настя. Только…
- Что?
- Мне не нравится это имя! – застеснявшись, выдала она.
- Я придумаю тебе новое! – Настя обрадовано посмотрела на меня и улыбнулась. В моей голове уже созрело решение, как подбодрить малышку. Не совсем понимая, зачем я это делаю, я снял с шеи серебряную цепочку, на которой был огромный мужской крест. Когда отец отдавал мне подарок, он сказал: «Всегда веди себя как мужчина, сынок!». И сейчас, по моему мнению, я собирался совершить самый настоящий мужской поступок – защитить бедную девочку от несчастий. Дать ей талисман.
Она удивленно смотрела на меня, когда я одевал ей на шею цепочку.
- А зачем это?
- Это твой талисманчик. Теперь, когда тебе будет плохо, я всегда буду рядом и буду защищать тебя. – ответил я.
- А ругать тебя не будут? – взволнованно спросила Настя.
- Не будут! – соврал я. Девочка восхищенно посмотрела на меня и отдала котенка.
- Вот, держи! – гордо сказала она. – Её Ласка зовут
- Знаешь что? – заговорщицки проговорил я. – Я придумал тебе имя!
- Какое? – обрадовано закричала девчонка.
- Я буду называть тебя Стасей!
***
Я резко вскочил. Картинка, которая так упорно не хотела складываться и мучила меня, наконец, сложилась. Я вспомнил ангельское лицо Карины и понял, что в нем было не так. Девочка была как две капли воды похожа на мать, но глаза ей достались от Эмиля – такие же небесно-голубые. Но если бы они были зеленовато-голубыми, то…
Додумать я уже не смог. Тело автоматически вскочило с кровати, и я выбежал в гостиную.

Как оказалось, дом был почти пустым. Кроме меня, Ягуна, Йоханны и Стаси никого не было. Таня, Анька и Катя уехали к Валентине Петровне, навестить детей, а с ними увязались остальные. Я прекрасно понимал ребят. Сейчас уютный и гостеприимный дом Валялкиных пропитался горем. Стоило как-то развеяться и отвлечься. Стаси тоже порывалась уехать, но ее на силу оставили дома под присмотром Ягуна и Йоханны. Госпожа Виртайнен вяло возмущалась, но послушалась.
Я нашел их в гостиной. Девушка с алыми волосами лежала на диване закутавшись в плед. По щекам у нее бежали слезы. Рядом, с потерянными лицами, сидели Ягун и Ханни.
- Есть новости? – тихо спросил я. Комментатор вздрогнул.
- Мамочка моя бабуся! Бейбарсов, зачем же так пугать?
- Извини, - я не ожидал, что появлюсь так внезапно. – Так что?
- Пока ничего, - дрожащим голосом сказала Стаси. – Кроме того, что ты уже знаешь.
- Он выкарабкается! – воскликнула Йоханна. – Он обязан, он не может оставить вас с Кариной! Он должен вас защищать…
- Все, кто меня защищал – исчезали. Кто-то умирал, кто-то пропал без вести… - госпожа Виртайнен резко села и тряхнула головой.
Я смотрел на нее и не узнавал. За сутки из великолепной женщины, приковывающей взгляды, сильной и энергичной, Стаси превратилась в заплаканную девчонку, избитую жизнью. Сгорбленная спина, спутанные волосы, сбитые костяшки на пальцах. Словно не эта девушка еще недавно звучным голосом отдавала приказы своему мужу, смеялась вместе с нами и волшебно пела.
- Стаси… - тихо сказал я. – Сколько тебе лет?
Йоханна заинтересованно завозилась.
- А правда, сколько? – поддержала меня она. – На сайте вашей группы это не написано, да и в Интернете нет ничего.
- А ты как считаешь? – горько ухмыльнулась госпожа Виртайнен.
- Ну… - Ханна замялась. – Мы на форумах спорили долго, потом, вроде, решили, что тебе где-то двадцать шесть-двадцать семь.
- Мне девятнадцать.
- Что? – Йоханна не поверила своим ушам. Я быстро сопоставил в голове ее возраст со своим. Пока все сходилось.
- Именно. Специально крашусь страшно, чтобы взрослее казаться, – пояснила Стаси.
- Погоди, а Карина? Ей тогда сколько?
- Три, – девушка посмотрела на изумленную Ханни и ухмыльнулась. – Удивлена?
- Еще бы! – выдохнула фанатка. – Только у меня в голове не укладывается немного, как такое возможно?
- Я ее в пятнадцать лет родила, - пояснила Виртайнен.
- А Эмиль? Она не его дочь?
- Его. Его, гада полосатого! У-у-у, скотина, умирать он собрался… - на глазах у огненноволосого чуда вновь появились слезы. – Пусть попробует, я его с того света достану! – Стаси неосторожно дернулась и с ее шеи что-то слетело. Я заметил это и наклонился к блеснувшему предмету.
Меня точно током ударило. Догадка превратилась в уверенность. Ожившие воспоминания переплелись с недавним сном. Я стоял, словно парализованный, не в силах промолвить ни слова, потому что держал в руках СВОЙ крест. Тот самый, который подарил девочке из своего детства.
«В-вы? Стаси Шиллер» - вспомнился мне вопрос Йоханны. И тут же – ответ Стаси: «Ну, вообще-то уже года четыре, как Виртайнен, но вы угадали…»
- Пятнадцать лет… - пробормотал я.
- Эй! – возмущенно воскликнула госпожа Виртайнен. – Отдай сейчас же!
- Погоди…
- Я сказала, отдай! – тоном, не терпящим возражений, произнесла Стаси.
- Откуда он у тебя? – начал, было, я, но, взглянув в лицо девушки, все понял.
- Тебе какое дело? – со злостью прошипела она и вырвала цепочку и крест из моих рук. Девушка собралась уйти от нас, но я окликнул ее:
- Анастасия Шиллер!
-Не смей меня так называть! – бешено крикнула Стаси, оборачиваясь. В глазах блестели слезы. А еще я увидел в них боль и невыразимую тоску.
- Так я угадал?
- Угадал… - тихо проговорила Виртайнен. – Только как?
- Бейбарсов, мамочка моя бабуся… - выдавил Ягун. – Ты бы хоть словами не бросался. Это тебе двенадцать лет было, а они и не помнит давно как ты выглядел.
- Стаська… - полушепотом произнес я. – Ласка, чердак, Светка-скотина? Помнишь?
- Все-таки от прошлого не сбежать, – огненноволосое создание печально улыбнулось. – А как хотелось… Глеб, забудь ту историю. Этой девочки давно уже нет. Она умерла.
- Когда?
- Не хочу вспоминать. Прости. Есть вещи, которые не стоит бередить. Особенно сейчас.
Я понял ее. Видимо, вырвавшись из-под опеки Светланы, девочка нашла защиту в Эмиле и постаралась забыть свое тяжелое прошлое. Сейчас Эмиля не было рядом. И накинувшиеся воспоминания давили на мою старую знакомую.
Мрачную тишину нарушил звук открывшейся двери. В коридоре немного повозились, а затем в гостиную вошел Ванька. Стаси, увидев его, вздрогнула. Ветеринар устало плюхнулся в кресло и, откинув голову на спинку, закрыл глаза. А через мгновение в комнате показалась сухонькая старушка, кутающаяся в цыганскую шаль…
- Мамочка моя бабуся!
- Цыц! – приказала Ягге своему внуку. И тут же перевела взгляд на сжавшуюся в комочек Стаси. Девушка пытливо смотрела на Валялкина, прокручивая в голове самые худшие варианты. Наконец, Ванька открыл глаза и посмотрел на госпожу Виртайнен.
- Состояние стабилизировалось. Худшее уже позади, - уставшим голосом сказал он. – Пока в реанимации, но жить будет.
Счастливая Стаси бросилась к нему на шею. Потом к Ягуну. Потом к Йоханне. Хотела подлететь ко мне, но, внезапно, осела и, прижав руку к груди, закатила глаза. Ягге, причитая, подбежала к девушке. Мы ошеломленно застыли.
- Ничего… страшного… - слабо проговорила Стаси. – Такое бывает… когда нервничаю… сильно.
- Быстро отнеси ее в комнату! – приказала волшебница своему внуку. Ягун кивнул. – Сердечница! Еще тебя не хватало выхаживать.
Ягун легко подхватил госпожу Виртайнен на руки и понес на второй этаж. За ними увязалась любопытная Йоханна, в отсутствие всех остальных девушек взявшая на себя обязанности коллективной сиделки.
- И все-таки, Ягге? – в царившей несколько минут тишине голос Ваньки прозвучал как гром. – Как вам это удалось? Он же безнадежен был!
- Плохо ты меня знаешь, Ванюшка! – закурив трубку, произнесла старушка. – Я тебе еще гарантирую – недельки через две он совсем оклемается и из больницы сбежит. Не я его спасла, а она, – Ягге посмотрела в сторону, куда ушли Ягун, Ханни и Стаси. – Любят они друг друга без памяти. Вот и жертвуют частью себя ради другого.
- А это возможно? – удивленно спросил я.
- А думаешь, сердечко-то у девчонки просто так прихватило? Я лишь поймала ее желание спасти муженька, да и в нужное русло направила.
- Спасибо вам, - произнес ветеринар, а через секунду отключился. Сутки без сна и в постоянном напряжении его утомили. Ягге посмотрела на него, перевела взгляд на меня и сказала:
- Смотри, некромаг, не погуби и эту!
- Я не некромаг! Больше… - проигнорировав все остальное, ответил я.
- Некромаги бывшими не бывают, - нравоучительно заявила волшебница. – Йоханна – светлая девочка и только попробуй ее не туда направить… - тут она погрозила мне сухоньким кулаком и… исчезла. Не было даже искр.
Я остался один в полном смятении. Ягге окончательно удалось меня запутать.

И снова вспышка холодного света выдернула меня из сна. Я резко сел, нашаривая на груди треугольник амулета. Не обнаружив кулона на месте, я в панике обшарил простыню и подушки. И снова неудача. Проклятая кельтская троица упорно не желала возвращаться на место. Наконец, почти отчаявшись, я смог зацепить злосчастную железку на полу. Тут же вцепился в нее и упал в подушки, переводя дыхание.
Это было уже, своего рода, наркоманией. Без амулета я не мог нормально дышать, спать, жить. Ослепляющая вспышка преследовала меня всюду и если бы не эта безделушка – я бы окончательно сошел с ума. События четырехлетней давности не давали покоя. Размышления о том, кто мог меня подставить, постоянно преследовали меня, стоило только остаться наедине с собой. События последней недели слегка разогнали упадочные мысли, но сейчас, когда все более-менее успокоилось, на меня вновь нахлынула волна ненависти и отчаяния.
Четыре года! Немыслимо долгое время, которое просто-напросто вычеркнули из моей жизни. Четыре года я метался в клетке, пытаясь не сойти с ума. Пытался найти виноватого в случившемся. Пытался смириться. И все – напрасно. Я не смирился, не нашел того, кому могло быть выгодным мое заточение, не смог остаться прежним. Все друзья, как один, утверждали, что тюрьма меня изменила. И только у Тани хватило духу добавить: «В лучшую сторону».
Завязав очередной узел на постоянно рвущемся шнурке, я вышел из своей комнаты. За неделю мне удалось изучить дом Тани и Ваньки наизусть, поэтому я легко ориентировался и без света. Лестница, потом несколько шагов по огромной гостиной, поворот налево, мимо Таниной коллекции китайского фарфора, затем небольшой коридор-перемычка – чтобы запахи с кухни не уходили в остальные части дома, и, наконец, желанная дверь.
Меня слегка удивило то, что в столь поздний час на кухне горел свет. Редко кому может приспичить позавтракать в четыре часа утра. Но, сегодня, видимо, оказался особый случай, так как я нос к носу столкнулся с Йоханной.
- Э-э-э… Привет! – от неожиданности ляпнул я. – Чего не спишь?
- Привет. Не хочу, - ответила девушка. – Я в инете хотела посидеть, а сеть в комнате не очень ловит, приходится здесь ловить.
- Какая сеть? – непонимающе спросил я. Досиделся по тюрьмам! Отстал от жизни лет на двести.
- Wi-Fi, - терпеливо пояснила Ханна. – Беспроводной интернет, по сути. Только вот ноут почти сел.
- Извини, но я иногда не совсем понимаю, о чем ты говоришь. Отстал, знаешь ли… - виновато произнес я. Йоханна улыбнулась.
- Ничего, бывает, - сочувственно сказала она. – У меня предки тоже иногда на меня с таким же видом смотрят.
- Я что, по твоим меркам, дряхлая развалина?
- Да нет… - девушка пожала плечами. – Просто ты несколько лет вынужденно не мог следить за развитием техники и сейчас выпал из жизни.
- А ты всегда такими умными фразами разговариваешь? – что-то из прошлой жизни зашевелилось внутри меня и теперь полезло на язык.
- Сбиваюсь иногда, - она вновь улыбнулась. – Серебряную медаль не пропьешь!
От чего-то мы разговорились. Чуть позже я уже и не смог вспомнить, о чем же мы разговаривали, но тогда любая фраза казалась нам жутко веселой и интересной. Я узнал о Йоханне почти все. То, что ее родители – дипломаты и сейчас они в Австралии с дипломатической миссией на полгода. То, что отец заставляет ее пойти учиться в медицинский институт. Мы заговорили о музыке, и Ханни взахлеб рассказывала мне о «Ночных Волках» - группе, в которой играли Стаси и Эмиль. Она рассказала мне обо всех фанатских слухах, ходивших вокруг группы и ее участников, а потом пересказала реакцию Стаси на подобные заявления. Почему-то, когда разговор зашел о огненноволосой вокалистке, голос Йоханны чуть дрогнул.
- Что-то не так? – решился, наконец, узнать я.
- Да нет… - тихонько ответила девушка. – Только вот… я их себе другими представляла. Да и в группе тоже все не так, как мне казалось.
- Нельзя прикасаться к идолам… - почему-то я сказал эту случайную фразу из известного романа. – Позолота остается на пальцах.
- Может быть, - она опять пожала плечами. – Они оказались обычными людьми, со своими проблемами и недостатками. А Эмиль, так вообще…
Нам обоим стало немного грустно. Последняя весточка из больницы пришла неделю назад. Ягге писала, что финна перевели из реанимации в общую палату, но его состояние все еще не совсем стабильное. Госпожа Виртайнен слегка успокоилась, но все равно, ее нервы оставались большой проблемой для нас. Девушку мучили боли в сердце и кровь из носа, которая могла политься несколько раз за день. Валялкин пичкал вокалистку успокоительными и таблетками от сердца, но пока это не возымело должного эффекта. Стаси выглядела измученной, она исхудала и перестала за собой следить. Живые и играющие глаза потускнели.
- Она часто плачет ночью, - рассказывала мне Йоханна. – Иногда кричит во сне, словно с ней делают что-то страшное. Я прибегала пару раз, будила, пыталась узнать, что случилось, но она отмахивается и молчит.
- Ей тяжело…
- Да, но… - Ханни запнулась. – Это не из-за Эмиля… Вернее, из-за того, что его нет рядом с ней. Словно ее преследуют кошмары, которые может спугнуть только он…
- Как знакомо… - пробормотал я.
- Ты что-то сказал? – голубые глаза девушки внимательно смотрели на меня. Она ждала ответ. И я, словно поддавшись неведомому порыву, выпалил все, что случилось четыре года назад. Ханна внимательно слушала меня, не перебивая и лишь изредка задавая вопросы.
- А почему же тебя выпустили сейчас, если все против тебя? – наконец, спросила она.
- Не знаю, - я пожал плечами, как незадолго до этого сделала сама Йоханна. – Может, действительно что-то нашли. А, может, кто-то очень влиятельный приказал им это найти. В любом случае, я сейчас на свободе и, во что бы то ни стало, докопаюсь до правды.
- Почему-то не сомневаюсь, - с улыбкой сказала мне девушка. И зевнула.
- Пойдем спать? – предложил я.
- Да, уже пора, - Ханни посмотрела на время. – Шесть утра! Танька узнает – натравит на меня Аньку или Катю. А это та-а-акой вынос мозга…
- Понимаю… - кивнул я, вспоминая неповторимые характеры тибидохских выпускниц.
- Спокойной ночи, Глеб, - Йоханна забрала со стола нетбук и направилась к выходу. Мой голос догнал ее уже в дверях.
- Добрых снов, Йохана.
Она улыбнулась. И, внезапно, сказала фразу, от которой по коже пробежали мурашки.
- Спи беспечным сном, мой падший сын…
Наверно, я оказался слишком удивлен этим высказыванием, так что даже не попытался остановить девушку и спросить у нее, откуда ей знакомо это выражение. Так и остался сидеть сусликом. Отрезвило меня только появление Тани.
- Еще один? – устало спросила она.
- То есть?
- Ну, я сейчас по пути Ханну встретила, еще Стаська опять не спит… так что ты уже четвертый полуночник за сегодня, - пояснила она.
- А-а-а… а с Виртайнен что?
Последнюю неделю вокалистка старательно избегала меня, пыталась как-то «отсидеться» в своей комнате и не показываться мне на глаза. Я не мог найти причину такому поведению, на расспросы Ханни и Тани девушка отмахивалась, а сам я не решался подойти.
- Говорит, не может уснуть. Почему – молчит.
- Может, ее к психологу сводить?..
- Щаз! – раздался знакомый усталый голос. – Я сама себе и психолог, и лекарь, и лучший друг!
Девушка, страшно шаркая тапками, которые были велики ей размеров на пять, вошла на кухню и тяжело плюхнулась на стул напротив меня.
- Что-то я хотела… - забормотала она. – Блин! Забыла. А и ладно, фиг с ним…
- Стась, может, все-таки, спать пойдешь? – мученически предложила Таня. По всему виду хозяйки дома было видно, что она не первый раз предлагает госпоже Виртайнен подобный вариант.
- Тань, по-человечески прошу – ОТ-СТАНЬ! – безапелляционно заявила огненноволосая вокалистка. – Я итак два дня провалялась в постели, у меня теперь переизбыток энергии, поэтому не могу уснуть.
- У тебя другого переизбыток… - недовольно пробурчала Гроттер-Валялкина. – Глеб, хоть ты ей скажи!
- Стаси, может, правда, не стоит сходить с ума?
- Бейбарсов! – угрожающе проговорила Виртайнен. – Хоть ты меня не лечи! Напомнить, кто меня окончательно загнал?
Она винила меня. Как я и подозревал. И не важно, что я не знал о ее прошлом ничего, кроме этой истории с котенком. Как потом мне рассказал Ягун – девушка старалась забыть вообще все, что связывало ее с прежней жизнью и прежним именем. А потом подзеркаливающий комментатор поведал мне, что он смог когда-то давно выудить из памяти Стаси. Только после его рассказа я понял, почему мне не стоило лезть в душу девушки со своими дружескими воспоминаниями.
- Стаськ, ну Глеб-то уж точно ни в чем не виноват! – заступилась за меня Таня. – Ты если себя не жалеешь, об Эмиле подумай!
- Есть новости? – тут же жадно спросила Виртайнен.
- Нет, - не стала врать Гроттер. – Пока что нам никто не звонил. Но ты подумай – он вернется из больницы, естественно тут же к тебе, так как соскучился… и что он увидит? Скелетину, обтянутую кожей? Стась, да ты его в первую же ночь костями убьешь!
Я расхохотался. И тут же получил два укоряющих взгляда.
- Бейбарсов, пошляк, как не стыдно! – наиграно произнесла Виртайнен.
- Каждый думает в меру своей испорченности, - поддержала ее Таня. – Я вообще-то имела ввиду…
- Опустим подробности! – сквозь смех выкрикнул я. Огненноволосая девушка фыркнула.
- Мы-то подробности опустим, а вот ты смотри Йоханну не упусти.
- А что с ней не так? – не понял я.
- Нравишься ты ей, Колотидятлов! – Гроттер ответила вместо Стаси. – А это, в свою очередь, не нравится нам со Стаськой.
По ее взгляду я понял – не только им. Есть ведь еще Гробыня-Аня, есть Катя, Пипа и Ленка. Все они слишком хорошо помнили меня прежнего, чтобы сейчас не беспокоиться о юной рыжеволосой девушке с прекрасным именем Йоханна. А я…
- И к чему ты сейчас затеяла этот разговор?
- Предупредить тебя хотели… - тихонько отвелила мне госпожа Виртайнен. – Если у тебя нет на девочку планов – лучше и не давай ей надежды. Чтобы потом не пришлось ее из ближайшего озера вылавливать! Они, мелкие, такие…
- Ой, можно подумать, ты сама намного старше! – таким поводом для смены темы было просто грех не воспользоваться. Но, меня раскусили.
- Я, с моей сволочной жизнью, чувствую себя лет на тридцать. Да и выгляжу так же, наверно. А ты не увиливай! – Стаси была непреклонна. Как и Танька, которая все время поддакивала подруге.
- Так! – я встал, всем видом показывая, что не настроен на подобные разговоры и хочу уйти. – По-моему, вы перегибаете…
- Глеб, - Гроттер-Валялкина умоляюще посмотрела на меня. – Скажи только – да или нет?
- Да! – не задумываясь, выпалил я. – И уж поверь мне, Таня, сейчас все будет не так, как тогда.
По лицу моей бывшей возлюбленной читалось, что в ее душе сейчас борются целые армии чувств. Радость и уверенность в том, что я не подведу ни себя, ни Йоханну, соперничали с тревогой и страхом. Гротти хотела спросить что-то еще, но в кармане у Стаси зазвенел мобильник.
- Ты его и ночью из рук не выпускаешь? – недовольно проворчала Таня. Стаси лишь виновато посмотрела на нее и ответила на звонок.
- Hallo! Frau Schiller, - быстро проговорила она. Чувствовалось, что фраза доведена до автоматизма и выскакивает непроизвольно.
- Я тебе… устрою… Шиллер… - хрипло проговорили с другой стороны трубки. Стаси изменилась в лице. – Или… моя фамилия тебя… не устраивает… больше?
- Эмиль… - прошептала девушка и едва не сползла со стула. Таня вовремя вцепилась ей в плечо.
- А ты… кого-то… другого ждала?..
- Нет… - полушепотом отвечала вокалистка. – Ты… живой… как ты? Что с тобой?
- Живой… - слабо, но утвердительно прохрипела трубка. – Скучаю… скоро смоюсь… отсюда…
- Я кому-то смоюсь! – знакомый голос, раздавшийся из телефона не оставлял сомнений – раненному гитаристу сейчас влетит. Причем, очень сильно.
- Стаси… - напоследок крикнул финн. – Люблю… поцелуй… Каарину…
- Эмиль! – крикнула Стаси гудкам. – И я тебя люблю… - уже шепотом добавила она.
- Хана крокодильчику! – философски заметила Таня. – Если до этого он был жив, то теперь Ягге его точно убьет!
- Живой… - вместо реакции на слова Гроттер, облегченно пробормотала огненноволосая вокалистка.
- Живой, конечно, куда он от такой дуры денется! – Танька окончательно разозлилась. – А теперь – марш спать! Оба! – строгий взгляд в мою сторону не оставил мне шанса на возражение. Мы со Стаси обреченно поплелись наверх, по своим комнатам.

Туманное марево за окном постепенно перерастало в дождь. Капли, сперва робкие, мелкие, забарабанили по стеклу, осторожно, затем с каждой секундой наращивая силу и мощь. Раскатистый удар грома заставил меня вздрогнуть. Послышались панические вскрики и хлопки закрывающихся окон. Ко мне влетела Аня и, не спрашивая разрешения, задернула шторы.
- Всеобщий приступ паранойи? – поспешил осведомиться я.
- Называй как хочешь, Поджарьлошадкин, - Гломова становилась все изощреннее в перевирании моей фамилии. – А я не буду потом от тебя веником шаровые молнии отгонять!
- Ань, да прекрати! Что вы придумали сами себе страшилок?
- Так, ладно! Свернули тему! Меня, вообще, за другим к тебе послали.
- А ты теперь послом подрабатываешь?
Так было всегда. С Гробыней мы общались исключительно с помощью взаимного обмена колкостями и не важно, что наши подначки давно уже никого не задевали и выскакивали по привычке.
- Как угадал? – театрально поразилась она. – Послом-послом. Посылаю всех… по делам. Тебе, как раз, нашлось.
- Какое? Учти, киллером больше не работаю.
- Вот и отлично! – она пожала мне руку, лучезарно улыбаясь. – Поработаешь санитаром в психушке.
- Это как?
- Там у нас Стаська с Йоханной куда-то намылились, - охотно поясняла Склепова. – А ты же знаешь нашу ненормальную! Еще натворит дел, так потом нас либо Ягге убьет, если пациентка в больницу сунется, либо Эмиль всех морально за-ат… задолбает, если эта чудная что-нибудь отчебучит. А она может.
- А Ханна на что? Проповедь прочитает, за руку потянет и Виртанен образумится? – предположил я. Мне совсем не хотелось тащиться куда-нибудь в такую погоду.
- Глеб, я тебя умоляю! – Аня махнула на меня рукой и сделала серьезное лицо. Надо сказать, последнее у нее получилось из рук вон плохо. Я невольно улыбнулся, а девушка продолжила. – Йоханна – легкосманиваемый человек. Ее Стаська пальчиком поманит – и вместо одной безмозглой у нас будет две. Так что давай, упаковывай костыли в джинсы и спускайся завтракать. Тем более, что я по твоей наглой роже вижу, что ты со-о-овсем не против сопровождать Ханну. Я права? – ехидно мурлыкнула она.
«Права, дочь Ехидны и обезьяны, - промелькнуло в моей голове. – Ой, как права…»
Завтрак протекал вяло. Девушки загадочно переглядывались, Стаси поглядывала на них с подозрением и обидой. Ее уже неделю не пускали к дочери, и это добивало вокалистку окончательно. Однако, я заметил, что сегодня утром девушка выглядела куда бодрее и ухоженнее, чем раньше. Чему были рады все, особенно Таня.
- Так, ладно! – голос госпожи Виртайнен в тишине прозвучал слишком резко. – Ханни, как доешь – я у себя.
- Да я уже почти все! – быстро проговорила девушка, спешно дожевывая кусок хлеба. – Сейчас поедем.
- Куда эт вы? – Ягун заинтересованно поднял бровь.
- Стресс снимать, - пояснила Стаси.
- Ку-уда???
- Да в МакДональдс мы! – все так же терпеливо ответила вокалистка.
- Лучше б напилась! – сочувственно посоветовал Ягун. Девушка лишь махнула на него рукой. Йоханна вскочила из-за стола и подлетела к своему кумиру.
- Я все, можем ехать.
- Девушки, а с вами можно? – осторожно спросил я. Ванька украдкой показал мне большой палец.
- Все вопросы к водителю, - Стаси демонстративно повернулась ко мне спиной и ушла на улицу. Вот уж честно, не понимаю ее поведение! То она спокойно и ровно общалась со мной, словно ничего и не было, то срывалась и переключалась в режим игнорирования и односложных ответов.
- Ханни?
- Да, конечно! – с улыбкой, от которой в душе все потеплело, ответила мне юная красавица. – Сейчас я возьму документы и поедем. Подождешь у машины?
- Конечно, – шепнул я и отправился следом за Стаси.

Она стола рядом с машиной. Заметив меня, девушка быстро отвернулась и с интересом стала изучать дикий виноград, оплетавший забор.
- Стась…
Реакции, естественно, не последовало. А подойдя ближе я понял, почему. Плечи девушки чуть вздрагивали. Она сжала кулаки так, что ногти впились в кожу. Но все равно, сдержать рыдания ей не удалось.
- Стаська, ну ты чего? – ошеломленно спросил я, приблизившись к Виртайнен. Она лишь беспомощно отмахнулась.
- Неважно… отстань.
- Не отстану! – упрямства мне было не занимать. – Ты чего ревешь? Все ведь хорошо! Эмиль жив-здоров, вон, сбежать грозился. Девчонки детей сегодня привезти обещали. А ты?
- А что я? – не выдержав, крикнула Стаси. – Меня все достало! Я, может, домой хочу! Сидеть на диване рядом с мужем и чтоб мелкая рядом была… - слезы нахлынули с новой силой. Мне ничего не оставалось, кроме как обнять девушку и покрепче прижать к себе. Она абсолютно не сопротивлялась. Лишь доверчиво спряталась за мной от своих переживаний и бед.
Я вдруг почувствовал, что мы с ней похожи. Она, как и я, была одинока. Даже в кругу вроде бы родных людей, близких друзей, девушка задыхалась от одиночества и тоски. Карину, вместе с остальными детьми, пока что оставили у Валентины Петровны. Таня, Катя и Гробыня ездили туда каждый день, но когда Стаси просила их взять ее с собой – ей отказали и посоветовали сперва привести себя в порядок. Она пыталась выбраться из дома, чтобы навестить в больнице Эмиля – ее поймали и заставили лечить сердце, которое беспокоило вокалистку все чаще. Девушка просто нуждалась в том, кто заставил бы ее хоть на миг почувствовать себя защищенной и свободной от проблем. И сейчас, кажется, она нашла этого человека. В моем лице.
Я ласково гладил огненно-алые волосы, шептал ободряющие слова, чувствуя, как моя рубашка постепенно становится мокрой. Я знал, что Стаси часто плачет ночами и бьется в припадках то ярости, то бессильной истерики. Но сейчас это были не просто слезы и не очередное проявление слабости. Катарсис. Очищение через боль. Жуткое слово, описывающее еще более жуткое действие. Именно то, что творилось сейчас с девушкой. Она вцепилась в меня, как в последнюю надежду, а мне не оставалось ничего другого, как дать ей это обманчивое чувство.
Стаси успокаивалась. Уже скоро рыдания стихли, девушку перестало колотить, и она лишь продолжала обнимать меня, обманывая себя. Йоханна, только что подошедшая и с удивлением смотревшая на сие зрелище, тактично молчала. Да и, как я подозревал, она не знала, что можно сказать. Ситуация выходила за все рамки, которые можно было представить. Наконец, Виртайнен сделала над собой усилие и разорвала объятия.
- Прости… - тихо шепнула она, оправдываясь.
- Ничего, - так же тихо ответил я. Ханна, вовремя уловившая момент, приблизилась к нам и осторожно взяла вокалистку за руку.
- Как ты?
- Легче. Спасибо, Глеб! И, еще раз, извини.
- Все в порядке! – поспешил заверить ее я. – Невозможно удержать всю боль в себе. Нужно делиться.
Стаси поморщилась.
- Ребята, я вас очень прошу, можно, все, что здесь произошло, останется между нами?
- Никто ни о чем не узнает! – заверила ее Йоханна. – Все хорошо, Стаси!
- Вот теперь – верю! – улыбнулась девушка. – Все, давайте в машину, иначе, если мы опоздаем, мой сюрприз для вас накроется медным тазом!
- Для нас? – мои брови удивленно поползли вверх.
- Ой, только не надо из себя строить ничего не знающих овечек! – отмахнулась повеселевшая Виртайнен. – Все уже знают, разве что пальцем не показывают! Вы красивая пара, хоть и на публику нос друг от друга воротите.
Я так и застыл с открытым ртом, не зная, что сказать. Йоханна возмущенно вздохнула, а Стаси, рассмеявшись, толкнула нас друг на друга и, дабы избежать возмездия, юркнула в машину. Мы с Ханни вновь остались наедине.
- Похоже, нам есть, что друг другу сказать? – наконец, после недолгого молчания, мне удалось сформулировать нужную фразу.
- И, если бы не эта особа, рисующая на стеклах сердечки, мы бы так на это и не решились? – поддержала меня Йоханна. Я невольно обернулся и увидел, что Виртайнен действительно, в насмешку над нами, расписала пронзенными стрелой сердечками все стекло. Как только одни исчезали, на их месте тут же появлялись другие. Пришедшая в себя девушка дурачилась на всю катушку.
- Ханни, я… - нужные слова не находились. Я стоял, как полный идиот, не в силах придумать признание. Ситуацию немного спасла Стаси, которой надоело наблюдать за моими потугами.
- Целуйтесь уже!
Йоханна закашлялась. Я, впервые за последние полгода, пожалел, что лишился магии. Иначе Эмилю пришлось бы искать себе новую жену.
- Глеб, мне кажется, Стаська все итак подробно и по полочкам сказала. Не сотрясай воздух зря, - тихонько сказала мне девушка, но я заметил в ее глазах озорные искорки. – Нам пора ехать, - чуть позже добавила она.

Новенький «Фольксваген» плавно тронулся с места. Я не ожидал, что Ханни так профессионально обращается с автомобилем. Заметив мой удивленный взгляд, она пояснила:
- Отец еще в десять лет водить научил. А потом в автошколу пошла, права только вчера поучила! – гордо сказала девушка. – Стаси, ты не против, если я музыку включу?
- Не против, - с улыбкой ответила Виртайнен. – Только если вы вдруг услышите страшные завывания – это я подпеваю так.
Йоханна рассмеялась и поставила диск. Мир музыки вновь вторгся в нашу жизнь.
Клавишные соперничали с флейтой, то и дело уступая место акустической гитаре. Мелодия сплеталась с шумом ветра, которому так и не суждено было превратиться в бурю. Теплые звуки гитары постепенно заглушили его, а затем, на смену им пришел чарующий голос. Не сразу мне удалось узнать Стаси.
В тюрьме, чтобы окончательно не расклеиться и не сойти с ума я пытался учить английский язык. Не сказать, что мне это сильно удалось – когда Ханна попыталась поговорить со мной, чтобы проверить мои знания, я впал в полный ступор – но то, что говорили посторонние люди или пелось в песнях, я понимал. И сейчас, в песне, мне не составило особого труда понять, что поет Виртайнен. А когда я понял – сладкий ужас сковал мозг.
«Спи беспечным сном, мой падший сын.
Тьма из мыслей скоро улетит.
Никогда не будешь ты один –
Ангел за тобой с небес следит»
- Глеб! Глеб! – сквозь туман услышал я два испуганных голоса. – Бейбарсов, мать твоя Хатунен! – пощечина вырвала меня из отрешенного состояния.
- А? что? – я сам удивился тому, каким слабым казался голос. Потом перевел взгляд на взволнованную Йоханну, посмотрел в окно. «Фольксваген» припарковался на обочине у какого-то странного леска. Стаси, заметив мой непонимающий взгляд, пояснила:
- Ты отключился. Сперва в ручку на двери вцепился, как ненормальный, а потом сознание потерял.
Я вспомнил песню и последовавшую за ней ослепляющую вспышку. Снова. Рука непроизвольно попыталась нашарить амулет, но его нигде не было.
- Чума меня забери!
- Спокойнее, Барсик, спокойнее… - тихо начала госпожа Виртайнен. – Блин, надо Лаури сказать, до чего его музыка людей доводит.
- Песня… - бессильно прошептал я, отчаявшись найти кельтскую железку.
- Не это ищешь? – Ханни протянула мне кулон. – Мы когда тебе воротник расстегивали, он слетел. Может, тебе цепочку купить? А то шнурок уже весь в узелках.
Я благодарно посмотрел на девушку и забрал свой талисман. Спокойствие и силы возвращались.
- Так, с момента песни подробнее! – попросила Стаси.
Я рассказал ей о своей тюремной паранойе от первой строчки этой песни, о вспышке, которая преследовала меня изо дня в день. Вокалистка лишь фыркнула.
- Неслабо тебя припечатало, если ты теперь слышать эти слова не можешь.
- Могу, но не всегда адекватно воспринимаю, – объяснил я.
- Понятно, - с улыбкой сказала Стаси. – Не отпускают старые грехи, а?
- Возможно, - не стал отрицать я. Ханна заерзала. Ей было немного неудобно слушать откровения людей, чье прошлое пестрило событиями, которые хочется забыть навсегда.
- Нас, вроде, ждали?.. – робко спросила она.
- Да, точно! Блин, мне голову из-за вас открутят! – Виртайнен очнулась от секундного порыва и вновь стала отдавать распоряжения. – А есть песни с Сюзанной?
- Есть, сейчас поставлю! – обрадовалась Йоханна. Я откинулся назад и закрыл глаза, предоставив миру музыки вновь нести меня по своим горизонтам.

Этой ночью все Ангелы плачут
Для моей бесполезной мечты
В своих мыслях твое имя спрячу
Мою душу вернешь только ты

Я обернулся и посмотрел на Стаси. Девушка сидела с закрытыми глазами, внимая каждому слову, проживая за эти мгновения целую жизнь. Ее губы беззвучно шептали слова, вторя голосу Сюзанны.

В твоем взгляде я звезды увижу
Ты сыграешь все песни мечты
В тишине я твой голос услышу,
Что зовет за собою из тьмы

- Эмиль… - невольно сорвалось с губ девушки. А я поймал себя на мысли о том, что у меня в голове возникает лишь один образ – Йоханна.

В твоем мире все будет иначе
Твои руки полны теплоты
Этой ночью все Ангелы плачут
По моей душе плачешь лишь ты…

Музыка переросла в тиканье часов. Оцепенение, напавшее на меня и Стаси, резко слетело, когда Ханна, в отличие от нас сохранившая трезвую голову, резко затормозила и нас тряхнуло.
- О! меня уже ждут. Вы со мной или как? – подмигнув, спросила госпожа Виртайнен.
- С тобой! – Йоханна сгорала от любопытства.
- Тогда – бегом! И ничему не удивляться, - предупредила Стаси.
Огромное стеклянно-металлическое чудовище торгового центра сверкало в лучах июньского солнца. Отражаясь от стен и крыши, солнечные зайчики слепили глаза и не давали рассмотреть ничего вокруг. Впрочем, огненноволосой вокалистке это явно не помешало. Она без труда увидела нужного человека и теперь во весь опор неслась к нему.
- Hyvää päivää, Lauri! [финн. «Доброго дня, Лаури»] – крикнула она, бросившись на шею высокому длинноволосому брюнету с аккуратной бородкой и хищным кошачьим взглядом.
- Nyt hän vain sellaista! Hauska nähdä, Stasi, - произнес он.
- Теперь-то он точно добрый! Рад тебя видеть, Стаси, перевела мне Ханна. Я заметил, с каким обожанием девушка смотрит на этого мужчину и понял, что это и есть тот самый мифический гений – Лаури Хатунен, лидер «Ночных Волков».
Они о чем-то разговаривали на финском. Я не понимал, о чем идет речь, а Йоханна не спешила делиться со мной услышанным. По Виртайнен было заметно, что она начинает злиться. Лаури, видимо тоже не отличавшийся большим терпением, размахивал руками и пытался переубедить девушку. Но, как видимо, он не до конца представлял, на кого нарвался, поэтому через двадцать минут спора сдался.
- Они обсуждали будущий концерт, - затараторила Ханна. – Лаури предлагал отменить из-за Эмиля, а Стаська искала способы его переубедить. Нашла.
- Погоди, а как они?.. кто с гитарой будет скакать?
- Не поверишь! – с улыбкой ответила девушка. – Стаси!

- Нет!
Словно удар кнута, это короткое слово заставило вздрогнуть всех, находившихся в гостиной, успевшей стать комнатой советов. Йоханна тяжело выдохнула и упрямо завела разговор по десятому разу.
- Тань, ну чего тебе стоит? Мне уже восемнадцать…
- Да? – бесилась Гроттер. – Взрослой себя почувствовала? Восемнадцать ей! Ханни, ты хоть знаешь, что со мной твои родители сделают, если с тобой что-то случится?
- Ну не случится ничего-о! – простонала девушка. – Танька-а-а!!! ну почему ты такая?
- Какая?
- Зануда ты! – пробурчала Ханни. – Так, значит, не отпустишь?
- Нет. И это мое последнее слово! – отчеканила Татьяна. Йоханна, потерявшая последнюю надежду, обиженно хлопнула дверью.
- Ну, ты, мамочка моя бабуся, даешь… - протянул Ягун.
В гостиной вновь собралась наша дружная «семья». Не было только Стаси, которая уже третью неделю сидела в своей комнате с гитарой и репетировала песни для предстоящего концерта. Из-за которого, собственно говоря, все и началось…
В тот самый день, когда мы встретили Лаури, Стаси подарила Йоханне билет на ближайший концерт группы. Это должно было быть грандиознейшее шоу, которое планировалось заснять для DVD. И даже отсутствие гитариста было почти оправдано – «Волки» придумали трогательную легенду о том, почему Эмиль оказался в больнице. Ханни была на седьмом небе от счастья, от осознания того, что ей выпал шанс посетить такой уникальный концерт. Но, это состояние девушки продлилось ровно до тех самых пор, пока она не поставила в известность Таню. И вот уже пятый день шла непримиримая борьба.
- Тань, тебе не кажется, что ты уж слишком о ней заботишься? – спросила Аня.
- Склеп, хоть ты не начинай? – раздраженно бросила Гроттер-Валялкина. – Я прекрасно знаю, что может произойти на рок-концерте. И в ее годы я…
- Пять раз спасала мир, - вставил свое слово Ванька. Таня, не ожидавшая от мужа подобного, резко развернулась в его сторону. И тут же повернулась еще на 180 градусов.
- Вань, восемь, - улыбаясь, произнес я.
- Глеб!!!
- А я что? Брата поддержать – это ж святое дело!
Валялкин подмигнул мне. В последнее время я начал замечать за собой, что действительно отношусь к нему, как к своему родственнику. Все-таки что-то во мне окончательно перевернулось, раз я могу называть братом своего бывшего врага номер один.
- Танька, ну успокойся ты! – попытался разрядить ситуацию Ягун, вовремя сообразивший, что рыжая ведьма меня сейчас убьет. - С ней же Стаська будет…
- Стаська ее с собой на сцену потащит? – ехидно поинтересовалась Пипа. – Да и потом, за Виртайнен за самой глаз да глаз нужен!
- Ну хватит! – я решительно встал из глубокого кресла. – Йоханна поедет на концерт!
- Бейбарсов!..
- Поедет! – упрямо заявил я. – Не надо лишать ее мечты. А я поеду с ней.
- Хоть одна умная голова на всю семью! – облегченно пробормотала Гломова.
- А билет? – не унималась Таня.
- Поговорю со Стаси, может, что-нибудь придумаем. Все, закрыли эту тему!
- И опять без меня! – обиженный голос заставил меня обернуться.
- Ща кому-то достанется… - взглянув на Стаську, только что спустившуюся в гостиную, пробурчал Валялкин. В этом я был с ним полностью согласен. Девушка выглядела уставшей, да и круги под глазами выдавали, что она не спала в последние несколько ночей. Железная отговорка о предстоящем концерте пока что действовала, но сейчас Таня была слишком не в духе, чтобы понять вокалистку.
- Виртайнен!!!
- Уже четыре года как! – гордо заявила Стаси, всем своим видом выражая нежелание слушать нотации. – Другие претензии имеются?
- Стась, ты в своем уме? Хочешь, чтобы тебя с концерта в больницу увезли?
- Перестань, Тань, у меня еще сутки. Отосплюсь! – Виртайнен вяло улыбнулась.
- Мамочка моя бабуся! – внезапно влез Ягун. – Девушки, вы сговорились?
- На тему?
- Одна орет на всех с самого утра, аки сирена пожарная, другая помереть решила на фоне трудового энтузиазма! Одна Катька у меня золото!
- Ягун, все, трудовой энтузиазм закончился, сейчас у нас с Анькой последнее дело и я буду спать до завтра! Если мне, конечно, ребенок разрешит, - клятвенно пообещала Стаси.
- Так, стоп! Куда это вы с Гломовой намылились?
- В то место, - таинственно проговорила Гробыня. – Которое ты, Гроттерша, посетила только став Валялкиншей.
- А конкретнее? – не унималась Таня.
- В парикмахерскую, - быстро ответила Виртайнен, дабы не развивать спор дальше. – Краска вымылась, надо освежить цвет, иначе на видео буду страшная, как сейчас.
- Вернетесь – я с тобой поговорю… - многообещающе выговорила Гроттер.
- Танька, обязательно поговоришь, только когда я отосплюсь и приду в себя. И откручу голову Лаури!
- А он что натворил? – полюбопытствовал Ванька.
- Мало того, что у этой скотины шляпа как у меня, - пожаловалась Стаси. – Так он еще и новую песню в сет-лист засунул, умник чертов! Все пальцы сломала…
- Сочувствую, конечно, но это не повод…
- А-а-а, хватит! – Виртайнен оборвала начинающуюся речь Валялкиной. – Лучше придумайте, куда мне еще один билет деть. Мне лишний дали, не могу спихнуть никому.
Я понял, что это мой шанс. И тут огненноволосая девушка окончательно меня добила.
- Место, кстати, рядом с Йоханной.
- Забираю! – коротко бросил я и улыбнулся. И… наткнулся взглядом на ухмыляющуюся Стаси.
- Я, почему-то, даже не сомневалась.

Добыв-таки желанный билет, я поспешил выйти из гостиной и поискать Йоханну. К моему удивлению, она даже не пыталась спрятаться подальше от чужих глаз. Хотя, кто знает, видел ли кто-либо девушку, сидевшую в открытой беседке, увитой диким виноградом и плющом.
- Ханни, - окликнул я. она обернулась и едва заметно улыбнулась. А я мысленно обругал себя. В который раз.
За три недели наши отношение не продвинулись ни на шаг. Я чувствовал свою вину, так как в основном именно я боялся пойти на какое-либо маломальское сближение. Хана обижалась, но молчала. Осложнялось все тем, что нам ни разу не дали остаться наедине. Словно подкарауливая нас, всегда вмешивались то Ягун, то Склепова, то Пипа, а однажды даже Бульонов. Спасибо хоть, что Шурасик и Лена не лезли. Наверно потому, что они уехали, едва попрощавшись, еще пару недель назад.
Я подошел к девушке вплотную, надеясь, что хоть сейчас из-под земли не вылезет Гуня или Ягунчик.
- Глеб, ну почему все так? – срывающимся голосом спросила она. Я позволил себе обнять Ханну.
- Как? – шепнул я, чувствуя небритой щекой ее мягкие рыжие волосы.
- Несправедливо! – Йоханна была готова разрыдаться от обиды и возмущения. – Я так мечтала, так надеялась, что мне выпадет шанс, и тут…
- Он выпал, - все так же тихо говорил я.
- Да-а? а с Танькой мы что сделаем? В подвал запрем?
- Ну, зачем ты так жестоко. Она тебе добра желает.
- Пошла она, со своим добром… - буркнула Ханна. – Можно подумать, она обломится, если разрешит мне поехать на концерт.
- Не обломится! – подтвердил я. – Именно поэтому она тебя отпускает.
Удивленные синие глаза. Недоверчивая улыбка.
- Только при условии, что я поеду с тобой, - я закончил свою мысль. Еще секунду все сказанное доходило до девушки, а потом она обрадовано обняла меня за шею и поцеловала.

Наши страстные объятия прервал быстрый топот. Ханни отпрянула и тут же рассмеялась, вспомнив, что все в доме только и обсуждают наши отношения. Я обернулся и увидел Карину, которая отчаянно делала нам знаки о том, чтобы мы не выдавали ее.
- Малютка, ты что тут делаешь? – приближаясь к девочке, спросила Йоханна.
- Тихо! – попросила малышка. – Мы с Лео играем в прятки. Он нечестно играет. Подглядывает.
Внутри меня все перевернулось. Я видел те же смущенные ужимки, ту же улыбку, слышал тот же голос, что и пятнадцать лет назад. Только тогда передо мной стояла перепуганная до смерти Стаси, а сейчас – стеснительно пожимающая плечами Карина
- А до скольки считаете? – поинтересовалась Ханна.
- Пять раз по пять, - ответила девчушка. – Ханни, а куда мама уехала? – вдруг спросила она. Я заметил, что на глаза малышки наворачиваются слезы. Йоханна вопросительно посмотрела на меня.
- Она с Аней поехала, - улыбнувшись, сказал я и присел на корточки рядом с маленьким ангелом. – В парикмахерскую.
- А когда они приедут?
- Скоро, малыш, - Ханна присела рядом с нами.
- А папа когда вернется? – все таким же пытливым тоном выпрашивала Карина.
Этот вопрос поставил в ступор и меня, и Йоханну. Никто уже больше двух недель ничего не слышал о состоянии финна. Ягге не подпускала и близко к больнице даже внука, а после истории с ночным звонком Эмиля, старушка окончательно разозлилась и оборвала все контакты с внешним миром.
- Скоро, малыш, - все так же тихо повторила Ханни.
- Мама ночью не спит! – вдруг заговорщицки прошептала девочка. – Она плачет и ждет папу!
Я лишь кивнул Йоханне. Наши опасения подтверждались. Стараясь выглядеть беззаботно и спокойно днем, ночью Виртайнен давала себе, своим эмоциям полную свободу. А мыслю о предстоящем концерте без поддержки мужа, была для девушки еще невыносимей.
- Гав!!!
Леопольд выскочил из-за угла настолько неожиданно, что подскочили не только Карина и Ханни, но и даже я.
- Опять подглядывал? – обиженно прокричала девочка.
- Нет! Я вас нашел! – гордо заявил мальчишка и схватил маленького ангела за руку. – Теперь Глеб пусть водит!!!
Лео потянул за собой еще и Йоханну. Девушка засмеялась.
- Води, Глеб, - шепнула она и многообещающе улыбнулась. Я почувствовал, что если найду ее – придется искать место подальше от детей.
- Считай! – хором крикнули Леопольд и Карина. Смеясь, они побежали прочь. Я начал.
- Один. Два. Три. Четыре…
Вспышка. И отвратительно-липкое ощущение, поглотившее разум.
«Свет… холодный свет бьет прямо в глаза. Я не вижу ничего, пытаюсь заслониться – но белоснежно-ледяное сияние проходит сквозь веки, сквозь ладони… только этот свет. И голоса.
- Этот ублюдок еще трепыхается.
- Мне не важно. Собери то, за чем мы пришли, и уходим.
Властный голос. Спокойный. Где я мог его слышать? А, разве это так важно сейчас?
- Хорошо, повелитель.
И еще один до безумия знакомый голос. И опять – никакой возможности вспомнить, кому он принадлежит.
- У кого следующий ключ?- вновь заговорил тот, кого назвали Повелителем.
- Семья. Неподалеку от столицы живут в поселке. Подобраться будет непросто…
- Ты знаешь, что у нас много времени, мой друг. Почти пять лет.
- Вы правы, Повелитель… - говоривший откашлялся и продолжил. – Но успеем ли мы провести ритуал?
- Начало положено. Осталось 12. Хотя, можем упростить себе работу. Видишь эту падаль в углу?
Я даже не увидел. Кожей почувствовал его взгляд. Казалось, что меня привели на рентген и, в добавок ко всему прочему, заставили раздеться догола. Этот взгляд разъедал душу, проникая в самые тайные ее уголки, цепляясь за самые безумные детали.
- Дрянь… - презрительно процедил Повелитель и, кажется, сплюнул.
- Мне кажется, если уберем еще и этого – возникнут вопросы. Лучше прикроем себе спину. Подозрения падут на него.
- У тебя иногда бывают неплохие идеи, мой друг.
Что-то заскрипело по полу. Я попытался отшатнуться, на ощупь найти выход, но не смог. Он присел рядом со мной и вновь опалил своим взглядом.
- Да, ты прикроешь нас… - задумчиво произнес Повелитель.
- Жаль, что ты влез в это дело, приятель, - пробормотал второй. Я почти узнал его голос, но потерял нить мысли.
- Как же в той песне было? – проговорил Повелитель, и, видимо, вспомнив, продолжил – “Спи беспечным сном, мой падший сын…”
Свет усилился, и я закричал от боли – физической или воображаемой. Строчка отпечаталась в памяти раскаленным металлом.
- Прости, приятель…
Это было последним, что я услышал.»

Холод. Что-то твердое и холодное… камень? Да, сомнений нет – я лежу на каменном полу, в своей камере. Камере? Погодите, разве меня не выпустили? И почему так сильно болит голова?
Страх сковал меня. Возвращаться в тюрьму не хотелось, мысль о том, что счастливые месяцы, проведенные с Валялкиными и Ко, оказались плодом моего больного воображения, сжигала изнутри. Я не мог решиться открыть глаза, хоть и чувствовал, что это необходимо. Некоторую ясность в мое состояние и общее положение дел внес знакомый голос, раздавшийся прямо над ухом.
- Глеб!
С большим трудом мне удалось разлепить глаза. И первым, что я увидел, была роскошная копна каштаново-красных волос. Только затем я разглядел лицо Стаси.
- Мать моя Хатунен, - пробормотала девушка, осторожно прикасаясь ладонью к моему виску. – Что с тобой случилось?
Я взглянул на ее пальцы и увидел кровь.
- Сильно?
- Не очень, но на концерт пойдешь «красивый». Так что случилось?
- Я кое-что вспомнил, - пояснил я. – Из того дня.
- И это что-то тебя срубило? - недоверчиво хмыкнула Виртайнен.
- Не только, - я попытался привстать, но голова отозвалась звоном. – Еще солнышко помогло.
Стаси понимающе улыбнулась, а мне впервые в жизни слало стыдно за свою ложь. Но и объяснить девушке про магический блок, наложенный, как выяснилось, на мою память, я тоже не имел права.
- Встать сам сможешь или все-таки помочь? – все с той же тревогой в голосе спросила вокалистка.
- Если удержишь. Я тяжелы-и-и… - она приподняла меня и голова, воспротивившись столь резкому изменению положения, наполнилась гулом и пульсирующей болью. Однако, когда первое помутнение спало, следующий шаг дался мне куда легче. Я смог подняться на ноги и, опираясь на Стаси, осторожно сделал шаг. И тут же едва не завалился обратно.
- Э-э-э… Резвый какой! – засмеялась девушка. – Ты осторожнее, еще часа два минимум болеть будет.
- Ты откуда знаешь? – огрызнулся я. Меня не совсем устраивало мое положение: я почти повис на Виртайнен, а она поддерживала меня и улыбалась.
- У Эмиля рука тяжелая…
- Что???
Подобному признанию я был, мягко говоря, удивлен. Счастливая семья. Стаси – любящая жена и заботливая мать, Эмиль – фантастический отец и замечательный муж, который души не чаял в своих девчонках. Так мне описывала их отношения Таня. А сейчас всплывали неожиданные подробности.
- Не смотри так! Было один раз, за дело… - она подтащила меня к лавочке, которая находилась в другом краю беседки и, усадив меня, присела сама.
- За какое дело? – внутри меня кипело негодование. Поднять руку на женщину… в этом я всегда видел что-то низкое и отвратительное. Все хорошее отношение к гитаристу пропало в один миг.
- За большое. Странно, что не убил еще, - с улыбкой ответила девушка. – Ну не надо только трагедию из этого делать и думать про Эмиля всякий бред!
- Тогда расскажи, в чем была причина. Может, я поменяю свое мнение, - я прислонился к стене и прикрыл глаза, пытаясь утихомирить боль.
- Да рассказывать-то в общем нечего, - Виртайнен вздохнула. – Я когда узнала, что беременна, мы с Эмилем только месяц встречались. И тут – такой сюрприз. Ну, я и испугалась, конечно, поэтому решила тайком аборт сделать.
Я недоверчиво посмотрел на вокалистку, а она продолжила.
- Решить-то я решила, даже день выпал, что Виртайнена дома не было. Только вот памяти у меня нет. Бумажку с направлением на комоде оставила, а Эмиль как раз вернулся за чем-то домой. Ну, и, естественно, как в дурацком кино – нашел направление и погнал меня догонять.
- И догнал? – уточнил я.
- Еще бы он не догнал! – Стаси снова прикоснулась к моему виску, и голову пронзило новой волной боли. – Извини… А, так вот. Он меня догнал, ну и со злости влепил затрещину. Потом неделю извинялся и мучился, правда, но я его не виню. Как представлю, что было бы, если бы он меня тогда не остановил – аж жутко.
- Он не имел права…
- А вот это не тебе судить! – тихо и отчетливо произнесла девушка. – Лучше расскажи, что сам вспомнил?
Я пересказал ей свое видение, опустив некоторые деталь, связанные с магическим миром.
- И на кого ты думаешь? – наконец, после недолгой паузы, спросила Стаси.
- Не знаю, - честно признался я. – Не могу вспомнить, чей это голос. Что-то в нем было, что не дает мне уловить.
- А если услышишь?
- Все равно… не смогу. Да и глупо это. Ну что я ему смогу предъявить? «Хей, приятель, а я вот когда в полуотключке валялся, то мне показалось, что ты там рядом шлялся. Поэтому ты убийца, сволочь и последний мерзавец». Так что ли?
Виртайнен в очередной раз вздохнула, подтверждая несостоятельность теории определения преступника по голосу.
- Мамочка!
Счастливая Карина бежала к нам через весь сад. Стаси вскочила и подхватила дочь, когда та внеслась в беседку.
- Маленькая моя… солнышко, Ангелок мой… - шептала вокалистка, прижимая к себе счастливого ребенка.
- Какая ты красивая! – восторженно проговорила малышка. Я невольно улыбнулся.
- Да, Стась, новый цвет тебе безумно идет.
Лучше бы я помалкивал, потому как Карина обиженно посмотрела на меня и пожаловалась маме.
- А Глеб не стал с нами играть!
- Как это не стал? – наиграно возмутилась вокалистка. – Ай-йа-ай, Глеб!
- Меня отвлекло важное дело! – Попытался защититься я. мы со Стаси посмотрели друг на друга и рассмеялись.
- Пойдем в дом. Там сейчас Танька нам устроит. Мне – за волосы, тебе – за все хорошее.
Я кивнул. Виртайнен помогла мне подняться, и мы медленно побрели к дому.
Ко всеобщему удивлению, Валялкина даже не попыталась вправить нам со Стаси мозги. Она лишь немного поворчала на меня, когда обрабатывала разбитый висок, но после моего рассказа успокоилась и отправила меня к Йоханне. Которая, в свою очередь, окружила меня вселенской заботой и лаской. Остаток дня прошел более-менее спокойно, если не считать того, что неутомимые ягунчики Анто и Миро попытались устроить пожар в гостиной. Но, их вовремя отловила Валентина Петровна.
Дом мирно погрузился в сон.
А на утро…
- Та-а-а-анька! – нараспев звала Стаси. Девушка нервничала и никак не могла спокойно усидеть на месте.
- Я-за-нее! – в тон вокалистке ответил Ягун.
- Тогда передашь ей, что я выспалась, позавтракала и выгляжу так, что фанаты штабелями улягутся.
Надо заметить, что Виртайнен не врала. Ее цветущему виду можно было позавидовать, а энергия, бившая через край, заражала остальных.
- Кстати, а где Танька-то? – спросила Ханни, входя на кухню, где, в общем-то, и кипела основная жизнь.
- Гроттерша вместе с Ванькой умотала, - ответила Аня. – Дети сегодня весь день на нас с Катюхой, так как Бульончики умотали с ними.
Малышня, находившаяся тут же, весело шумела. Мальчишки попытались играть с водяными пистолетами, но им помешало возмущение Карины, которая, как единственная девочка, имела право на особое отношение взрослых.
Малышка подбежала к своей маме и обняла ее.
- Мама, а ты папу увидишь?
- Нет, малыш, - с хорошо скрываемой грустью в голосе проговорила Стаси. – Не увижу. Он пока еще болеет.
- Я к папе хочу.
- Я тоже, enkeli. Но придется потерпеть. Он скоро вернется.
- Обещаешь? – малышка посмотрела на вокалистку такими глазами, что даже мне стало не по себе.
- Конечно, обещаю, - с улыбкой ответила девушка. – А ты обещаешь слушаться Аню и Катю?
- Ладно, - неуверенно сказала Карина.
- Вот и умница, - Стаси поцеловала дочь и обняла ее. – Веди себя хорошо, пока меня не будет…
Их разговор прервал вопль Ягуна. Как оказалось, мальчишки успели налить на его стул воды, и теперь комментатор бешено ругался и искал виноватых.
- Глеб, нам пора, - Йоханна легонько коснулась моего плеча.
- Уже?
- Нам еще Стаську отвозить, а у нее репетиция будет. А мы в кино пойдем, там недалеко есть, - пояснила мне девушка.
- Хорошо. Пойдем.
Мы попрощались со всеми, кто находился в кухне, получили еще две порции наставлений от ребят и с чистой совестью сбежали в машину.
Нервозное состояние ожидания от Йоханны передалось мне. Я почти не запомнил, о чем был фильм, который мы смотрели, не заметил, как пронеслось время в кафе. И сейчас, когда мы с Ханной уже сидели в зале, и до начала шоу оставалось несколько минут – нам обоим казалось, что время застыло.
С наших мест было великолепно видно сцену, а так же – весь зал. Мне представилась возможность получше рассмотреть фанатов группы, особенно тех, кто находился в танц-партере. Кажется, эти ребята что-то затевали.
И тут, звук оркестра заставил вздрогнуть всех без исключения.
- Интро… - пробормотала Йоханна. Это были последние слова, которые я смог разобрать, потому как дальше в звуках оркестра и криках фанатов, нам приходилось перекрикиваться.
На сцене, все еще затемненной, стали видны силуэты музыкантов. Я нашел глазами Стаси, которая пока что находилась в глубине сцены, рядом с барабанной установкой. К ней подошел басист и ободряюще приобнял.
Оркестр достиг своего пика. Казалось, еще немного, и напряжение и драматизм, повисшие в воздухе, взорвут зал, но этого не происходило. Тревога в мелодии все нарастала, вступил хор. Интро близилось к завершению. Постепенно, оркестр стал затихать, уступая место скрипкам. Но вот он хор подхватил тему, заданную скрипачом, затем вновь взорвался оркестр, и в момент наивысшего накала мелодия резко оборвалась. Точнее не оборвалась, а переросла в разрывающий воздух гитарный рифф. Зал взревел, а Стаси, улыбаясь, пробежала по сцене к самому ее краю, туда, где стояли микрофоны.
Клавишные перехватили инициативу гитар. Лаури с остервенением бил по синтезаторам, извлекая из ник великолепные звуки. По моей коже пробежались мурашки, а Йоханна крепче сжала мою ладонь.
И вновь смена инструмента. Теперь – волынка. Волынщик, все это время державшийся в тени, выскочил на сцену и устроил очередной взрыв эмоций среди фанатов. Задаваемую волынкой мелодию подхватила Стаси, и теперь дуэль двух инструментов доводила зал до сумасшествия.
Короткая пауза, только для того, чтобы вступили клавишные, взрыв пиротехники, и вот уже новый рифф вызывает бурю эмоций в зале. А потом случилось то, чего не ожидал никто.
Из-за сцены вылетело НЕЧТО с развевающимися волосами и гитарой в руках. Фанаты были доведены до окончательного экстаза, а я только через полминуты смог узнать Эмиля.
«Волки» сработали профессионально. На столь неожиданное появление гитариста никто не обратил внимания, а Стаси и вовсе даже не взглянула в сторону мужа. Так как в песне приблизился ключевой момент – вокалистка подошла к микрофону.
Написано для тьмы и тишины
Известно Ангелам, забыто твоим сердцем
Мелодия мечты и пустоты
Письмо души, которой не согреться…
Меня, как и всех в зале, накрыла волна адреналина. Невозможно было слышать подобную музыку и не проникнуться ей хоть как-то. Я обернулся на Йоханну. Девушка вслед за Стаси пропевала слова, кричала и аплодировала, а я не мог оторвать взгляда от нее.
Песня сменялась песней. Голос Виртайнен сплетался с голосом Тапани или же противостоял ему. Время неумолимо летело.
Наконец, Лаури подошел к микрофону и объявил, что они сыграют абсолютно новую песню. Стаси, которая в это время отошла к барабанной установке за водой, рассмеялась. Да и вся группа не смогла сдержать улыбки.
Я так ждала, что ты придешь
Звонила, плакала и злилась
Теперь прощения ты ждешь
Зачем же я в тебя влюбилась?

Зачем ты смотришь на меня
Своими наглыми глазами?
Той ночью я ждала тебя
Ну как ты мог меня оставить?
Мы с Ханни переглянулись и дружно расхохотались. Более подходящей для данной ситуации песни просто не существовало.
И вот, настало время последней песни. Я ждал ее с каким-то непонятным чувством. Еще утром Стаси предупредила меня, что на Endscore Лаури выбрал «Пожелание на ночь». И вот, настал миг, когда ребята должны были ее исполнить.
Ветер. Флейта. Гитара. И пронзительный голос Виртайнен.
Спи беспечным сном, мой падший сын
Тьма из мыслей скоро улетит
Никогда не будешь ты один
Ангел за тобой с небес следит
Вдох. Выдох. Вдох. Удивительно, но ничего не происходит. Словно недавнее видение разомкнуло цепь, связывавшую меня с этими словами.

Все твои мечты вернутся вновь
Твои тайны знает лишь луна
И в ночи сгорит твоя любовь
Твои страхи – это лишь игра
Внимательный взгляд Йоханны. Она чувствовала, что со мной что-то не так, сжимала мою руку все крепче. Я улыбнулся ей, показывая, что все в порядке.

Ты бежишь от страхов в тишине
Все мечты покинув и разбив
Ангелы откроют путь тебе
Спи, мой сын, ведь ты пока что жив
Выдох-вдох-выдох. Ничего не происходит. По-прежнему. Постепенно я начал успокаиваться.
К голосу Стаси присоединился Тапани. Это сплетение доводило до дрожи, но это происходило лишь из-за красоты музыки.

Исчезает пустота из взгляда
Твои сны я буду охранять
Вечные мечты – твоя награда
С Ангелами будешь ты летать
Ханна… да, она и есть мой ангел. Та, что смогла заполнить черноту в душе после того, как оттуда ушла Таня.
Йоханна вздрогнула, когда зазвучало гитарное соло. А потом вздрогнул и я, когда началась дуэль мощного голоса Стаси и гитары Эмиля.

Твоя боль растает в небесах
Страхи растворяются в ночи
Лишь покой теперь в твоих глазах
В твоем сердце музыка звучит
Музыка? Да, музыка. Воспоминание о треклятом дне уничтожило мою зависимость от этой песни. Я больше не боялся ослепляющей вспышки.
Волынка. Нежные звуки перерастали в более резкие, Эмиль соревновался с ними. Колыбельная перерастала в более динамичное нечто.

Жизнь потерянную ты теперь найдешь
Ты вернешься в детские мечты
Вслед за снами ты опять уйдешь
И вернешься вновь из пустоты
Вдох-выдох-вдох.
Я обнял Йоханну, не ожидавшую от меня подобного. Она тоже обняла меня и теперь мы дышали этой песней вместе.

Все миры открыты для тебя
Пусть и кажется, что ты всегда один
Твои сны от бед закрою я
Спи беспечным сном, мой падший сын…
Вдох-выдох. И толпа, которая бесновалась вокруг нас. «Волки» вышли на поклон. Эмиль бросал в толпу медиаторы, Стаси о чем-то разговаривала с волынщиком. Они обнялись всей группой и поклонились зрителям.
Концерт был окончен.
Ханни потащила меня к гримерке. Как оказалось, вокалистка дала ей пропуски за сцену. И сейчас мы оказались в тайном царстве «Ночных Волков».
Конечно же, персоной дня оказался Эмиль. Появившийся невесть откуда гитарист невпопад отвечал на вопросы друзей и все посматривал на дверь, за которой переодевалась его жена. Заметив нас с Йоханной, он улыбнулся.
- Оставь вас на пару месяцев! – весело прокричал он. – Почему я не удивлен?
- Наверно, это было слишком ожидаемо, - с улыбкой ответила ему Ханни.
Дверь, наконец, распахнулась.
- Виртайнен! Я тебя грохну! Я тебя ненавижу! - на счастье Эмиля, Стаси попала прямо в его объятия и теперь ругалась, пытаясь вырваться.
- Я тут подумал… может вам книжку совместную издать? – пытаясь удержать вырывающуюся жену, смеялся гитарист. – Даже название молгу подсказать… ай, Стаси! Что ж ты так кусаешься?
- Что за название? – лениво отозвался басист, на пару с волынщиком попивавший пиво.
- «220 способов убить Эмиля Виртайнена». Как раз все идеи впишите. Эй, жена! Ты что?
Стаси перестала вырываться и бессильно повисла в объятиях мужа. Она ревела в голос.
- Ненавижу! Сволочь, скотина! – шептала она. Виртайнен гладил девушку по волосам и улыбался.
- Ты сегодня красивая, - шепнул он. И тут же получил удар по спине.
- Пять минут – и она его простит, - услышал я шепот кого-то из «Волков». Я повернул голову и увидел рядом с нами барабанщика.
- Минута, не больше, - подключилась к спору Ханна.
Я посмотрел на целующуюся парочку и усмехнулся.
- Начало-о-ось… - пробасил Тапани, отрываясь от пива. Потом он вдруг посмотрел на нас. – А вы кто такие?
- Друзья Стаси, - робко проговорила Йоханна, впиваясь ногтями мне в ладонь. Я мужественно терпел.
- Тогда разрешите познакомить вас с нашим безумным коллективом, юная леди, - баасисту явно нравилась роль, которую он играл. – Этот, в бандане – Антеро. Гроза барабанов и безалкогольных напитков. Вот то мрачное чудище в шляпе – Лаури. Тоже тот еще фрукт. Этот, в углу, который мое пиво допивает – наш местный фашист Михаэль. И ваш покорный слуга, милейший человек в этом бардаке – Тапани.
Хана расхохоталась.
- Тапани, отстань от людей! Они итак о нас неправильного мнения, - Эмиль подошел к нашей небольшой компании, пока Стаси разговаривала с Лаури и Михаэлем.
- А почему Михаэль – фашист? – спросил я.
- Немец потому что, - пояснил гитарист. – Ну, что, ребятки, домой?
- Домой… - шепнула счастливая до невозможности Ханни.
Они собрались быстро. Бегло попрощались с ребятами из группы, дали пару автографов. Не прошло и часа, как мы уже ехали домой. Девушки улыбались, а мы с Эмилем, словно боясь спугнуть их счастье, молчали каждый о своем.
Неладное стало заметно еще когда мы подъезжали к дому. Машина Ваньки стояла не как обычно, в гараже, а была брошена у ворот. Рядом были еще пара автомобилей, неизвестных мне. А когда мы вошли, мрачность всех, кто находился в гостиной, окончательно подтвердила мои тревожные мысли.
Таня, покрытая черным платком, заметила нас и подошла. Валялкин проследовал за ней.
- Ханни… - неуверенно начала Гроттер-Валялкина. – Твои родители… они…
Она так и не смогла договорить. Йоханна, все еще не пришедшая в себя, растерянно посмотрела на Ваньку.
- Они погибли в автокатастрофе, - сухо произнес ветеринар.
Девушка медленно стала заваливаться вперед. Эмиль, среагировавший мгновенно, подхватил ее, не давая упасть.
Еще один счастливый день закончился трагедией.

Похороны прошли быстро и максимально бесшумно, что было просто удивительно. Дарья и Реппе – родители Йоханны – были весьма известными дипломатами, и их столь неожиданная гибель не могла не вызвать волны среди журналистов и прочих, желающих нажиться на чужом горе.
Сама Ханни находилась словно в тумане. Я постоянно был рядом с ней, старался поддержать и отвлечь хоть немного, но девушка ушла в себя. Лишь один раз мне удалось услышать от нее короткую фразу.
- Как же я хочу, чтобы это все скорее закончилось… - шепнула она, незадолго до похорон.
И лишь когда гробы стали опускать в черные провалы – девушку «прорвало» на рыдания. Мне удалось оттащить ее только с помощью Эмиля.
Сейчас, когда прошла уже почти неделя, и мы все немного оправились от случившегося, я решился поговорить с Ванькой. Меня кое-что настораживало во всей этой ситуации.
Я нашел его на небольшой летней веранде. Валялкин сидел, обхватив голову руками, пытаясь собраться с мыслями и чувствами. Заметив меня, он попытался сесть нормально, но не смог собраться.
- Ты что-то хотел? – устало спросил он.
- Вообще-то да, но могу подойти позже.
- Нет, давай садись. Что хотел?
Я присел напротив Ваньки и спросил:
- Что случилось с родителями Ханны на самом деле?
Валялкин удивленно посмотрел на меня, а я продолжил.
- Не удивляйся. Я слышал ваш с Ягуном разговор. Почему на телах были мороки?
- Хотя бы для того, чтобы сохранить психику Ханны, - потягиваясь, произнес Валялкин. – Видишь ли, Глеб, это была не авария…
- А что тогда?
- Их убили, - тяжело ответил мой «брат». – Их убил Крадущий.
- Что???
В общем-то, это было самое гениальное, что пришло мне в голову. Да и что вообще было можно думать? Крадущий Сердца вновь проявил себя, причем не где-то поблизости от мест, где он убивал раньше, а в далекой Австралии, там, где его уж точно не ожидали.
- Не удивляйся, - посоветовал Ванька. – Если забыл, то ребят лишили магии именно из-за него. Вот только не было там вспышек! И телепортации тоже не было! Вообще ничего, только два тела в машине и нашли! Хорошо еще, что наши подсуетились, как аварию обставили…
- А зачем? – я оглянулся и увидел Таню, наблюдавшую за нашим разговором.
- Затем, Глеб, - она подошла и присела рядом с мужем. – Затем, что никто не хочет огласки. У Крадущего итак восемь жертв, а тут еще и в другой стране… нет, Магщество впервые зашевелилось и прикрыло слухи раньше, чем они проползли к лопухоидам.
- А вы откуда… - начал я и тут же понял. – Ягге?
- Да. Она и рассказала все, как было на самом деле. Тань, тебе не холодно?
- Не холодно, - отмахнулась Валялкина. – И о Не-оставляющем-следа она тоже рассказывала.
- Подожди, когда? Я где был? – недоумевающее спросил Валялкин.
- Ты уехал договариваться по похоронам, - напомнила Таня.
- А что за история? – я попытался вернуть их в русло нашего разговора.
- Он учитель Чумы-дельТорт.
- Что??? – теперь настала очередь Ваньки удивляться.
- Что слышали!
- А подробнее?
- Так я пытаюсь, но вы перебиваете постоянно!!! – не выдержала Гроттер.
- Мы будем слушать! да, братишка? – с улыбкой, обратился я к своему бывшему врагу. Ванька фыркнул.
- Рассказывай уже, не томи! Чувствую, вляпались мы как в детстве?
- Именно так! – подтвердила Гротти. – В общем, его звали Экрезен. Он был одним из учеников Древнира, одним из учителей Сарданапала…
- Че-его? – хором воскликнули мы.
- Не нравится – могу не рассказывать!
- Ну уж нет, продолжай, - Валялкин заинтересованно заерзал. Я посмотрел на них и улыбнулся. Для полной картины не хватало только Ягуна – и неугомонное тибидохское трио готово к новым подвигам и очередному спасению мира!
- Всех его заслуг перечислять не буду, только скажу, что он первый захотел обратиться к силе Хаоса и стать его повелителем. Древнир его поддерживал, поначалу. А Экрезен нуждался в союзниках. Тогда-то он и решил свою возлюбленную научить пользоваться силой Хаоса…
- А возлюбленной была Чума?
- Тогда ее звали Шарон. И она была красавицей. Ее ведь талисман Четырех Стихий изуродовал. Так вот, Шарон быстро овладела его знаниями. А потом Древнир «прозрел» и понял, что до добра увлечение Хаосом не доведет ни одного, ни другую. Он попытался их уничтожить, но Шарон бежала, а Экрезен исчез. Так начались войны с нежитью, а дальше… дальше вы знаете! – Таня закончила историю и перевела дух.
- А причем тут его прозвище? – заинтересовался я.
- Он – уникальный маг. Его магический след – полное отсутствие магии.
- И ты хочешь сказать, что?.. – недоверчиво протянул Ванька. Таня скептически посмотрела на мужа.
- Я уже это сказала. Точнее не я, а Ягге. Она узнала почерк Экрезена, да и телепатически уловила. Он слегка потерял бдительность и она его «поймала».
- И, я так понимаю, цели у этого Экрезена весьма понятные? Захватить мир, все уничтожить и т.п.?
- Вряд ли, Глеб, - Гротти покачала головой. – Древнир перехитрил сам себя. Его пророчество действительно сбылось – Хаос не довел до добра, но только потому, что Древнир захотел уничтожить учеников. А Экрезеном двигала лишь жажда знаний – не более. И Древнира он не предавал никогда и ни в чем. Теперь, когда он вернулся, он хочет отомстить за Шарон. Или вернуть ее. Любыми методами.
- Но Чума, то есть Шарон – это ты!!! – выкрикнул я.
- Не переживай, - Таня горько ухмыльнулась. – Не-оставляющий-следа уже нашел новые тела и себе, и своей возлюбленной.
- Может, ты и знаешь, где? – с иронией спросил Ванька.
- Знаю. У нас в доме, - тут она замолчала, пытаясь сохранить интригу, чтобы немного подразнить мужа. – Это Эмиль и Йоханна.
Ванька осторожно взял Таню за руку и зачем-то проверил запястья. Потом осмотрел шею. Гроттер-Валялкина не без удивления смотрела на странности своего мужа.
- Ты что там ищешь?
- Да вот, думаю, как и когда тебя Шурасик успел покусать, - ветеринар оставил осмотр жены. – И откуда ты все знаешь?
- Ягге. Она чувствует, - пояснила Таня. – На Эмиле и Ханне – метки, да и девочку сейчас ослабили. Если Экрезену удастся вцепиться в нашего проблемного финна – можем забыть о Йоханне. А потом – и о мире. Чума давно уже перестала быть той Шарон, которую любил Экрезен. У нее другие цели.
- А известно, что ему нужно, чтобы воплотиться? – спросил я, желая предусмотреть приближающиеся проблемы.
- Ягге обещала узнать. И надо следить за Стаси и Кариной.
- А они тут причем? – лишь на секунду вопрос Ваньки опередил мой собственный.
- Это ослабит Эмиля, - терпеливо пояснила Гротти. – А что будет дальше – я тебе подробно расписала, вроде?
- Описала… - тяжко вздохнул Ванька.
Я задумался, да и было о чем. Выходит, тогда, в коттедже Власова, меня едва не прихлопнул один из мощнейших магов, что когда-либо существовали в мире. И кто-то из моих знакомых ему помогает. Кто? Вопрос. Откуда этот Экрезен вообще свалился на наши головы – вопрос еще больший.
Эмиль и Йоханна… они не выходили у меня из головы. Ханни сейчас действительно слабая – во всех смыслах. Девушка ушла в себя и редко кгогда заговаривала с кем-то, кроме меня. Эмиль… чтобы сломать его, нужно, как минимум, убить у него на глазах Стаси и Карину. Потому что в противном случае финн все равно не сдастся и будет искать своих девочек хоть всю жизнь. Выходит, нам нужно высматривать опасность именно у семьи Виртайнен. И уж ни в коем случае нельзя…
- Нельзя, чтобы Эмиль и Стаси домой вернулись… - я вздрогнул, так как Ванька сейчас сказал мои мысли. – Присмотреть надо.
Я собирался кивнуть, но острая боль в висках не позволила этого сделать. Я лишь понял, что опять теряю сознание и почувствовал, как кто-то меня подхватил. Дальше – чернота.

***
«Спасибо, хоть, что не вспышка!» - думал я, оказавшись в неизвестной темной комнате. Голова болела, словно я ударился ей о что-то твердое. Глаза постепенно привыкали к полумраку и я понял, что нахожусь в кабинете Ваньки. Здесь я был всего однажды, но неплохо запомнил обстановку – широкий письменный стол у завешенного черными тяжелыми шторами окна, потертый диванчик, на котором я и находился и бесчисленное количество книг.
За дверью раздались голоса. Я закрыл глаза, чтобы не выдать себя, и прислушался.
- Академик, я не понимаю, разве подобное возможно?
Таня. Обеспокоена и напугана. Не к добру. А академик… неужели Сарданапал?
- Таня, девочка моя! – я услышал спокойный голос Черноморова. – Успокойся и подумай здраво. В том, что сегодня случилось, нет ничего опасного или странного.
- Да, но Глеб… он только-только справился с собой, стал другим! И его опять бросает в тот же омут!
- Танюша! Бейбарсов – взрослый человек, у которого уже сложились представления и о мире, и о том, какую роль он сам играет в этой жизни. То, что Глебу вернули магию – вполне естественно.
- Магию и еще и лицензию! – взвинтилась Валялкина.
Меня точно столкнули в пропасть с обрыва. Магия! Мне вернули все, что когда-то отнял Ванька. Выходит, мой обморок был именно из-за этого.
- Уверяю тебя, магическая помощь Бейбарсова вам еще понадобится. Кроме того, я подал заявки еще на двух человек. Тебя и Ягуна.
- Но зачем? – растеряно спросила Таня.
- Экрезен, - сухо ответил Сарданапал. – Ягге оказалась права. Он каким-то образом вернулся в этот мир из небытия. Страшная ошибка Древнира, за которую расплачиваться приходится нам.
- А как мы с этим связаны?
- У него есть вполне определенная цель – вернуть себе свой изначальный облик. На несчастье, один из ваших друзей – точная копия Экрезена, разве что ростом пониже.
Мои губы невольно растянулись в улыбке. Слышал бы академика бедный Эмиль!
Над ухом раздалось покашливание.
- Давно не спим?
Голос Ани оказался настолько сильной неожиданностью, что я открыл глаза и перестал притворяться.
- С начала разговора, - ответил я. только сейчас я увидел весь состав «военного совета», устроенного Таней и Сарданапалом. Гуня, Ванька и Катя с усталым видом полудремали, забившись в уголок. Таня сидела напротив директора Тибидохса. Но сейчас все взоры оказались устремлены на меня.
- А почему я не заметил, что вас так много? – это было самым гениальным из того, что пришло мне в голову.
- Прошу прощения, - Черноморов махнул рукой и, видимо, снял какое-то заклинание. – Я подумал, что не стоит тебя тревожить лишними шумами. Достаточно того, что ты услышишь от нас с Таней.
Мои виски запоздало пронзило болью от ощущения разлившейся в воздухе магии. Академик понимающе улыбнулся, а потом протянул мне длинный сверток. Я, уже догадываясь, что находится внутри, твердо сказал:
- Нет.
- Сейчас, Глеб, не время для споров и амбиций, - мягко, но настоичиво произнес директор Тибидохса. – Тебе нужно подумать, как защитить близких. Как защитить Йоханну.
Сарданапал попал в цель. Я понял, что без магии немного стою против нашей новой угрозы. Да и перед глазами, как назло, появились образы двух девушек – Йоханны, ради которой я готов был отдать жизнь, и Стаси, которая хотела жить спокойно и счастливо вместе со своей семьей.
Академик мельком взглянул на часы.
- Мне пора возвращаться в Тибидохс, - обратился он к Тане. – В ближайшее время я передам вам с Ягуном решение Магщества… кстати, где сам Ягун?
- Его Стаська с Эмилем попросили помочь с чем-то, - ответила Таня. – Вы не останетесь на ужин?
- Рад бы, девочка моя, но дела. Дела не терпят промедления! – с этими словами академик телепортировал. Мы остались в кабинете обдумывать ситуацию, но, внезапно, страшный грохот с верхних этажей. Я вновь почуял сгустившуюся магическую энергию, а уже потом понял, что схватил трость, подаренную академиком, и несусь в гостиную. Следом за мной бежал Гуня. Ванька, очнувшийся от дремы, доставал из сейфа пистолеты.
Дом снова содрогнулся. Навстречу мне выбежала испуганная Йоханна, которую тут же утащила куда-то Катя. Я не обратил внимание. Было не до того.
Еще один удар. Теперь гостиную разрезало пламенем на сектора. Мы оказались разбросаны. В дыму я увидел, что у самой лестницы на второй этаж невысокая тень пытается пробиться куда-то к стене, но языки пламени не давали этого сделать.
- Эмиль, не суйся! – крикнул я, но гитарист итак уже понял безвыходность своего положения.
- Там Стаси! их отрезало! – донеслось до меня.
Я присмотрелся и увидел в отблесках у стены сжавшуюся фигурку. Хрупкая вокалистка прижимала к себе дочку. Малышка плакала и звала папу.
Никогда не думал, что мое подсознание хранит в себе столько информации. Движения тростью вышли сами-собой, огонь чуть утих и Эмиль смог перепрыгнуть на другой сектор. Но в этот момент тот, кто колдовал до меня, почувствовал мои попытки потушить пожар.
Он появился рядом с Эмилем. Молча отшвырнул финна на лестницу. Гитарист не удержал равновесия и упал, ударившись о ступеньки головой. Мужчина в плаще двинулся в сторону Стаси.
Прозвучало несколько выстрелов, но эффект был нулевым. Маг даже не обратил на это внимания. Я попытался остановить его, но мне удалось лишь повернуть незнакомца так, чтобы было возможным увидеть лицо.
Картинка сложилась!
Маг злобно посмотрел на меня и отшвырнул к стене. Я подскочил, но было поздно. Стаси и Карина растворились в дымке телепортации.
Эмиль страшно закричал, попытался встать, но вновь упал. К нему уже подбежали девушки. Кажется, Таня и Катя. Рядом со мной оказался Ванька. Он помог мне устоять на ногах и подойти к креслу.
- Он предал… предал тебя тогда… - ветеринар все еще был не в силах поверить в то, что произошло.
- Нет, Вань, - прохрипел я, присев. Пожар исчез, едва только исчез напавший на нас. – Он не меня предал. Гурий всех нас предал, а больше всего – вас с Таней.

- Вань, скорее! – крикнула Таня. Ветеринар оставил меня и подбежал к жене.
- Чумиха его забери! – услышал я. – Глом! Помоги мне его в кабинет оттащить.
Гуня, до этого пытавшийся успокоить Аньку, только присвистнул, когда увидел, что творилось с Эмилем.
Откуда-то сверху донесся топот. Я вскочил и поудобнее перехватил трость.
- Вас хоть на минуту можно оставить? – голос Ягуна меня успокоил. – Вы опять в неприятности вляпались? А почему без меня?
- Ягун, твою мать!!! – нервы Склеповой не выдержали. – Где ты шлялся, дурья твоя башка?
- Здрасте! – искренне удивился комментатор. – А кто меня просил заглянуть к Аркаше? Вот я с ним и возился, пока… пока из нашего бравого финна бифштекс делали. Почему так тихо было?
- Магия, Ягуша. Магия, - почти промурлыкала Гробыня. Йоханна беспомощно оглянулась. Она была пока что единственной, кто ничего не понимал.
- А что за сволочь пыталась лишить Финляндию такого чуда? – Ягун указал на Виртайнена.
- Пуппер. Он помогает Экрезену, - не отрываясь от попытки остановить гитаристу кровь, процедил Ванька.
На Эмиля было страшно смотреть. Ударом его отбросило на лестницу, и головой финн ударился о ступеньку. Сейчас Виртайнен был без сознания, а Валялкин безуспешно пытался справиться с кровью, которая довольно сильно текла из раны на затылке музыканта.
- Вот тебе и лондонское подполье! – присвистнул Ягун, присев на ступеньки.
Ванька, наконец, кивнул Гуне, и они вместе потащили Эмиля в кабинет. После того, как они скрылись за дверью, наступила относительная тишина, прерванная только Йоханной.
- Мне кто-нибудь вообще расскажет, что происходит? – выкрикнула девушка.
Я хотел было подойти, но меня опередили Таня, Катя и Анька. Они осторожно увели Ханну наверх, в детскую. Мне оставалось лишь мысленно поблагодарить Гротти.
В гостиной, которая, как оказалось, совсем не пострадала от магического огня, остались только мы с Ягуном.
- Можно тебя поздравить? – плюхаясь на диван, спросил внук Ягге.
- Смотря о чем ты, - я занял кресло напротив Ягуна. Комментатор рассмеялся.
- Магию вернули, жениться есть на ком… чем не жизнь?
- Осталось сказать одной гадине спасибо за несколько лет самокопания. Тогда можно и пожить, - я устало потянулся.
- Они забрали Стаси и Карину, верно? – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес комментатор.
- Ты догадывался?
- Нетрудно было предположить, что ударят именно по ним. Эмиль нужен живой, хотя Гурику, надеюсь, сильно влетит за то, что он «подпортил» тело.
- Там, в особняке Власова… Это был тоже Пуппер, - почему-то свои открытия я мог рассказать только Ягунчику. Уж не знаю, с чем это связано.
- Ты вспомнил голос? – внука Ягге аж подбросило с дивана.
- Да, - чуть помедлив, ответил я. – Я понял, что меня смущало. Почему я не мог его разгадать.
- И что же?
- Там у него не было акцента. Не знаю, правда, почему, может заклинанием убрал.
- Долбанутый лондонский очкарик! – вспылил Ягун. – Чтоб ему всю жизнь только его тети снились! чтобы ему…
На лестнице показалась Катя и Ягунчик тут же притих.
- Глеб, посиди с Йоханной, - устало попросила девушка. - Она в себя никак не придет от того, что творится.
Я кивнул и отправился к Ханни.

Она сидела в своей комнате на кровати, накинув на ноги одеяло. На меня Ханна не обратила никакого внимания. Сначала я удивился, но потом, заметив наушники, все понял. Единственным вариантом было подойти к ней вплотную, что я и сделал. Удивленная моим прикосновением девушка открыла глаза.
- Глеб? А я думала, тебя Ванька напряг.
- Нет, - ответил я, присаживаясь рядом с ней. – Там у него забот хватает, я только мешать буду. К тому же, туда, кажется, направили Ягунчика…
- Можешь не продолжать! – рассмеялась Йоханна. – Глеб, а что будет со Стаськой и Каришей?
- Не знаю, - шепнул я, зарываясь носом в мягкие рыжие локоны. – Надеюсь, все будет хорошо.
Ханни извернулась и чмокнула меня в нос. Я расхохотался и начал ее щекотать. Девушка инстинктивно сжалась, что, в прочем, не помешало ей укусить меня за плечо. Мы дурачились, как маленькие дети. В конце концов, после всех бед, что свалились на нас за эти дни, просто необходимо было отвлечься.
Последние лучи солнца пробивались сквозь неплотно задернутые шторы и оставались в спутанных рыжих волосах. Ханна недовольно поморщилась и зарылась в подушку. Я обнял девушку покрепче и вновь вернулся к своим мыслям, которые никак не хотели собираться в кучу. Думать о том, что произошло со Стаси, было неприятно. Тревожное чувство, поселившееся в сердце, мешало здраво оценить ситуацию. Словно защищаясь от предположений и догадок, которые приводили в ужас, мозг подсовывал мне образ Йоханны. Учитывая то, что произошло между нами, это действовало.
Стараясь не разбудить Ханни, я осторожно встал, оделся и спустился вниз.
Наша большая семья была в сборе, как обычно в гостиной. Ванька возился с камином, пытаясь хоть как-то спрятать беспокойство и нервы. Эмиль сидел в кресле с потерянным видом. Гитарист был слаб, но категорически отказывался от постельного режима. Таня только цокала языком и рисовала картину того, что сделает с каждым из нас Стаська, когда вернется. «Если вернется,» - услужливо выдал мне мозг.
Ягун усиленно делал вид, что читает. Получалось у него, надо сказать, плохо.
- Ягун, оставь книжку в покое! – проходившая мимо Катя не смогла не уколоть мужа.
- Я читаю.
- Да? И как, глаза не болят? Все буквы видно?
- Мне так удобнее!
- Ягун, книжку переверни! – не выдержала Гробыня, до этого с остервенением красившая ногти.
Все пытались занять себя мелочами. Отвлечь мысли от главного вопроса, который тревожил всех: что дальше?
Наш враг сделал свой второй ход, а мы даже никак не приблизились к нему, не разгадали цели, хоть и немного знали ближайшие планы. Он был сильнейшим магом мира, а у нас… только я. Мы не знали, чего ожидать. И эта неизвестность пугала.
Гуня принес с кухни поднос с чаем. Как-то не сговариваясь мы сели за стол и разобрали чашки. Все делалось молча, мы боялись нарушить эту тишину, словно это могло как-то повлиять на Стаси и Карину, навредить им. Наконец, неугомонный Ягунчик не выдержал.
- Пора ответить на главный вопрос! – произнес он, как-то скомкано и излишне пафосно.
- Доктор кто? – съязвила Гробыня. Все невольно улыбнулись, зная страсть Склеповой к английским сериалам. И эта простая шутка мгновенно сняла напряжение, царившее между нами. Мы снова могли доверять друг другу. После предательства Гурия это было тяжело.
- Итак, что мы имеем, - продолжил внук Ягге. – У нас есть магия в лице Глеба, куча отваги и шило в пятой точке, у нас есть враг…
- У нас украли Стаси и Карину! – напомнил Гуня.
- А вот это их самый опрометчивый поступок! – Эмиль через силу улыбнулся. – Спорю на что угодно, они все уже о себе узнали кучу милых и хороших вещей на четырех языках, плюс, Пуппер сто пудов получил по морде. И это только в первые три минуты.
Ванька облегченно выдохнул и переглянулся с Таней. Я понял их. Виртайнен шутит, а значит, с ним не все потеряно. Он верит в свою жену и в то, что она не даст себя в обиду.
- Итак, - Ягун снова взял дело в свои руки. – Нам осталось всего ничего – найти несчастных похитителей Стаськи прежде, чем она их поубивает. И спросить у ребят, зачем они выбрали такой способ самоубийства.
- Ну да, под поезд им реально проще броситься.
- Гунечка, солнышко… - проворковала Аня. – Не понижай IQ всей улицы.
- А ты перестань цитировать свои сериалы, женщина! – заступился за Глома Ягун.
Проблема отошла на второй план. Нет, о ней никто не забыл, но стало как-то легче от того, что ребята продолжали дурачиться и надеяться не смотря ни на что.
За разговором, чаем и мелкими подначками мы не заметили, как миновала полночь. А следом за новым днем пришли неприятности…
Он появился бесшумно. Никаких спецэффектов – просто возник неподалеку от нас. Мы не замечали его несколько минут, а он изучал нас. Холодно-непроницаемый англичанин в сломанных очках. И мы – уставшие от потерь, разбитые и пытающиеся хоть как-то бороться.
- Где они? – не выдержал Эмиль. – Что ты с ними сделал???
- Не так быстро, мой друг, - Гурий подошел к нам, взял стул и, выставив его на центр комнаты, сел.
Я почувствовал неуловимое прикосновение к правому плечу. Обернувшись, я увидел Ягуна, который отчаянно делал мне знаки пальцами. Правильно истолковав его просьбу, я незаметно прокрутил трость между пальцев и чуть погладил набалдашник. Оставалось ждать и тянуть время.
- Кардиффская свинья тебе друг! – Гробыня удачно вписалась в разговор. – Верни девчонок!
- К моему сожалению, это невозможно, - притворно опечалился Пуппер. Эмиль напрягся.
- Что с ними? – Таня пыталась взглянуть в глаза англичанину, но он постоянно ускользал.
- О, не переживай, - магфордец приторно улыбнулся. – Им сейчас гораздо лучше, чем когда либо.
- Что с моей женой, тварь??? – Эмиль вскочил. Гурий выпустил искру, и финна отбросило к стене.
- Думаю, мой дорогой музыкант, она уже мертва. Я уходил как раз перед началом казни. Не выношу вида крови, знаешь ли. Что с дочкой, ты это хотел спросить? – англичанин снял очки и прищурился. – Она отправится следом. Уже отправилась, если точнее.
- Нет! – прокричал Виртайнен. На глазах у него выступили слезы. Финн задыхался от боли, ненависти и страха.
- Гурий… - прошептала Таня. – Ты же врешь! Скажи, что это неправда! Ты не мог…
- Смог другой, - тихо сказал Ванька. – Так ведь, Гурий?
- Так, - не стал отрицать магфордец. – Гробыня, будь добра, уйми своего медведя. Я говорил, что не выношу крови, а от него ее будет много.
Гуня бессильно стиснул кулаки. Аня взяла его за руку и ободряюще подмигнула. Пожалуй, она была единственной, кто смог сохранить спокойствие в этот момент.
- Доказательства! – потребовала Катя.
- Тебе нужны доказательства? Вот они! – Пуппер швырнул что-то в Эмиля. Виртайнен рефлекторно поймал и, разглядев эту вещь, упал на колени.
Все было кончено. Невозможно описать ужас и боль, отразившиеся на лице финна. Он несколько секунд вглядывался в тяжелый мужской крест, который ему кинул Гурий, а потом начал медленно подниматься.
- Сам знаешь, добровольно она бы вряд ли с ним рассталась, - глядя в строну начал англичанин. – Пришлось повозиться. Но не переживай, она все стерпела. И умерла с достоинством, если это конечно можно так назвать.
Лучше бы для Пуппера было промолчать. Эмиль в мгновение оказался рядом с ним и схватил за горло. Магфордец пытался швырнуть заклинание, но искра пролетела не причинив вреда финну.
- Прости, Гурий, но я подумал, что не стоит тебе баловаться с магией. Не игрушка все-таки! – сочувственно произнес я. – И еще… в этот раз я не буду останавливать Эмиля. У него есть полное право на месть.
Англичанин испуганно оглянулся, ища помощь, но тут же осознал, что это бесполезно. На мгновение в его взгляде мелькнуло что-то, что напоминало прежнего Гурика – измученного тетями драконболиста с пунктиком на русской Гротти. Но это было мгновение.
- Нет… нет! Не надо! – пролепетал магфордец.
- На тебе кровь Стаси и Карины, кровь Джейн и вашего ребенка, - безжалостно произнес Ягун.
- Пощади, пожалуйста! Я сделаю все, все что хочешь! – хрипел Пуппер, чувствуя, как сжимается рука Эмиля. – Все, что хочешь…
- А вернешь ли мне жену и дочку? – сквозь зубы проговорил Эмиль и отшвырнул Гурия к дивану. Англичанин, не веря тому, что до сих пор жив, зартавлено оглянулся.
- Глеб… - голос Виртайнена дрожал. – Пусть убирается.
Я кивнул и убрал блокировку. Гурик мгновенно исчез.
Эмиль упал на пол и закричал. Больше он был не в силах терпеть боль. Мы проиграли. Опять.

Дождь противно барабанил по стеклам, отвлекая от мыслей. В другой момент я бы одним движением руки изолировал комнату от звуков, но сейчас этот назойливый стук помогал отвлечься. Не думать о том, что произошло и о том, что ждет нас дальше.
С того момента, как мы узнали, что Стаси и Карина мертвы, прошло четыре дня. Все это время мы пристально наблюдали за Эмилем, постоянно держали его под контролем. К счастью, финн не сломался. Он знал, что ждет его, если он опустит руки, поэтому изо всех сил боролся с болью, накрывшей его с головой.
Короткая вспышка света за окном, а затем – глухой звук, напоминающий обвал. Стекла задрожали. Я вздохнул и все-таки убрал звуки. Нужно было собраться и подумать. В конце концов, это моя восьмая попытка за день.
Время текло слишком быстро, после последнего визита наших врагов. Мы удивительно легко приняли смерть – видимо, после столь многих потрясений, это вошло в привычку. Мы больше не пытались повлиять на ситуацию – мы хотели защитить себя от того, что несет за собой возвращение Экрезена.
Детей «эвакуировали» вместе с Валентиной Петровной. Не знаю, куда их отправили, но это был единственный способ оградить их от неприятностей. Кроме того, мы больше не волновались, что малыши окажутся в центре бури, если она начнется. Я хотел отправить с ними и Йоханну, но девушка наотрез отказалась что-либо слушать и принимать мои доводы.
Особняк Валялкиных все больше напоминал мне крепость. Каждый день я ставил новые защитные заклинания, проверял защиту. Все понимали, что скоро враг вернется, чтобы забрать Эмиля. И мы планировали дать ему самый серьезный отпор.
«Разобраться с подвалом, добавить пару новых сетей на чердак, расставить дополнительные ловушки у входов…» - уже привычно неслось в голове. Нарушил ход моих планов по укреплению обороны настойчивый стук. В окно. Я подскочил и машинально схватил трость, но уже через мгновение до меня дошло, что в изолированную магией комнату мог проникнуть только один звук. Я расслабился и впустил купидончика.
- Эмиль Виртайнен? – пискляво спросил он.
- Нет, Глеб Бейбарсов. Не подойдет? – поинтересовался я.
- Подойдет. Оплата не требуется, - с этими словами, малыш вручил мне небольшой конверт с печатью Магфорда. Я выскочил из комнаты и побежал искать гитариста.
Финн сидел на кухне в одиночестве. Кажется, ему только что удалось вырваться из под чьей-то опеки, потому что выражение лица у него было крайне измученное.
- Доброй ночи, - поздоровался я. – Что, Ягун опять рассказывал историю магического мира?
- Если бы! – отмахнулся Эмиль, наливая себе кофе. – Сегодня я с Анькой весь день ее сериалы смотрел, чуть не чокнулся.
- О! сочувствую. Тебе письмо, - я протянул конверт. Виртайнен взял его, повертел в руках, присмотрелся к печати.
- Это же из Магфорда, верно? – спросил он.
- Я смотрю, рассказы Ягуна не так уж бесполезны, - улыбнулся я. – Да, это именно из Магфорда. Или у человека, который писал это, были только магфордские конверты.
- Догадываешься, кто?
- Нет, - не стал отрицать я. – Знаю.
- Тогда открой ты, - попросил гитарист. – Если там есть что-то, что может испортить ситуацию – лучше не рисковать.
Я понял, о чем он говорит. Таня и Ванька решили, что Эмилю и Ханне будет полезно знать, что они – ключевые фигуры в этой игре. И сейчас финн понимал, что если письмо будет содержать «лишнюю» информацию – он может не выдержать и сломаться, что существенно облегчит работу для Экрезена и Ко.
К моему удивлению, в конверте оказалась только маленькая записка.
- I'm sorry. I'm so sorry, - прочитал я.
- И что это значит? – недоумевающее протянул музыкант.
- Видимо, совесть все-таки есть и она чешется. Или что-то еще.
- А что уж еще? – фыркнул Эмиль. – Меня уничтожили. Отняли все, ради чего я жил. Я сейчас контролирую себя только потому, что хочу остаться собой и добраться до той твари, которая все это устроила! А сейчас он мне присылает записочки с извинениями! Просто чу…
- Глеб, Эмиль! – взволнованная Таня буквально влетела на кухню. – Скорее в кабинет к Ваньке.
- Что-то еще случилось? – с подозрением спросил я.
- Живо! – нервы девушки сдали. Мы удивленно переглянулись и пошли к Ваньке, оставив записку и конверт на столе.
Предположений не было. Мыслей – тоже. Я посмотрел на слишком серьезного и сосредоточенного Эмиля. Он улыбнулся.
- Странно, но мне уже даже не страшно, - насмешливо произнес он. Я понимающе кивнул и открыл дверь. А через мгновение мы оба застыли от удивления, не в силах понять происходящее.
- Папа, папа, папочка!!! – промокшая насквозь девочка бросилась к Виртайнену и едва не сбила его с ног. – Папочка!
Финн осторожно опустился на колени и обнял дочь. Он плакал, не скрывая своих эмоций и чувств, а я даже не мог представить, что творится у него в голове. После нескольких дней, что мы считали ее мертвой, Карина вернулась домой.
- Ангел мой… - шептал Эмиль. – Где мама? Ты видела ее?
- Нет, - малышка покачала головой. – Ее какой-то дядя увел. Давно. Потом я ее не видела. А меня дядя Гурий забрал, потом прятал, потом привез сюда.
Ванька едва заметно показал глазами на ребенка. Я присмотрелся.
- Не переживай, «братец»! настоящая. И следов магии нет, так что можно только удивиться.
- Папа… дядя Гурий просил сказать, что немного опоздал. И сказал тебе спасибо.
Эмиль промолчал, только крепче обнял свое внезапно вернувшееся счастье. Загадок становилось все больше.

Тишина и темнота полностью накрыли особняк. Ночи, наконец, позволили вступить в ее законные права. На улице громыхало – начиналась гроза. И тревожность внешнего мира передавалась и мне.
После исчезновения Стаси и Карины, нас с Эмилем переместили в одну комнату, чтобы музыкант постоянно находился под защитой магии. И даже теперь, когда финну вернули дочь, мы решили не рисковать и пока оставить гитариста под присмотром.
Когда я вернулся в комнату, они оба уже спали. Малышка прижималась к своему отцу, а он, словно пытаясь защитить дочь от кого-то, обхватил ее руками. Я невольно улыбнулся, глядя на эту картину, и направился к своей кровати.
Не спалось. Разыгравшаяся природа шумела за окном, била дождем в стекла, завывала ветром в оконных щелях. В другой момент я бы не заметил этого, но сейчас, когда все погрузилось в слишком неправдоподобную тишину, я чувствовал особенное напряжение и нарастающую тревогу.
Карина закашлялась во сне. Эмиль мгновенно проснулся и подскочил. Только через полминуты до него дошло, что ничего страшного не происходит, а его дочь продолжает все так же спокойно и безмятежно спать. Он вздохнул и попытался вновь заснуть. После десяти минут его мучений, я не выдержал.
- Не спится? – тихо спросил я. Видимо, для финна мой голос в полной тишине стал слишком большой неожиданностью, потому что он вновь подскочил, но, узнав меня, успокоился.
- Глеб! Мог хоть пошевелиться, перед тем, как говорить?
- Извини, я как-то не подумал, что мое присутствие станет для тебя таким шоком.
Эмиль снова вздохнул, осторожно встал, укутал малышку в одеяло и подошел ко мне.
- Не спится… - пробормотал он. – Я думаю о ней, - гитарист кивнул на дочь. – О Стаси… я не смог их защитить.
- Мы все не смогли. Ты ни в чем не виноват… - начал было я, но музыкант оборвал меня.
- Да прекрати! Все равно, даже если я покаюсь во всех смертных грехах, это не вернет мне Стаси. А вот за дочь… любому глотку перегрызу, пусть даже этому вашему… как там его?
- Не важно, - ответил я. – Да и сделать это не получится. Он бестелесный.
- Что, даже не пнуть?
- Вообще никак. Так что даже не задумывайся о нем. Вы с Кариной сейчас в безопасности – это самое главное, а остальное будет, со временем.
- Может быть ты прав… - Эмиль тряхнул головой, словно отгоняя что-то, и снова обратился ко мне. – Ты сидел в тюрьме?
- Да. Четыре года в одиночной камере, - я сам удивился тому равнодушию, с которым произнес это.
- За что?
- Оказался не там и не в то время. И из меня решили сделать козла отпущения.
- Тяжело вспоминать? – поинтересовался финн.
- Да нет, - я пожал плечами. – Уже нормально. Я как-то решил не заморачиваться с прошлым – было и было. У нас с тобой сейчас есть вещи поважнее. У тебя – Карина, у меня – Ханни. Продолжаем жить, а?
- Продолжаем… - грустно улыбнулся Эмиль. – Разве есть выбор?
- Нет.
- Тогда я попробую заснуть, - со своей прежней, жизнерадостной улыбкой сказал финн. – Иначе завтра мой смысл жизни меня умотает.
- Доброй ночи, - отрешенно произнес я, погружаясь в свои мысли.
- Доброй ночи.

Утреннее солнце пробиралось сквозь кухонные занавески и неприятно щекотало глаза и нос. Наша «семья» собралась за завтраком, и, наверно, это был первый спокойный завтрак после исчезновения Стаси и Карины.
Ягун вновь оживленно болтал и шутил направо и налево, Катя только качала головой. Неисправимый муж обещал вести себя более-менее тихо и спокойно, но, увидев счастливое лицо Эмиля, просто не смог удержаться.
Таня и Ванька сидели рядом со мной, я мог слышать их тихий разговор. Но, к моему счастью, они говорили о новом оборудовании в клинику Ивана, о ремонте в гостиной и прочих житейских мелочах. От них я узнал, что Гуня с самого утра уехал навестить детей, а Гробыня отправила завтрак в известные места, ибо «только полная Гроттерша в такую рань соберется завтракать».
Эмиль и Карина устроились неподалеку от Ягуна, и сейчас гитаристу приходилось терпеть лавину подколов и подначек от играющего комментатора. Ко всеобщему удивлению, Эмиль держался.
Дождавшись, пока Карина упорхнет из-за стола к Йоханне, которая ушла к себе еще до моего прихода на кухню, Эмиль поднялся и произнес.
- Я хочу ее найти!
Мы переглянулись. Ягун мгновенно сник со своими шуточками, а Ванька настороженно посмотрел на музыканта.
- Найти кого? – уточнила Катя.
- Найти тело Стаси. И похоронить ее как полагается, - пояснил финн.
- Ты все еще надеешься на то, что она жива? – поинтересовался Ванька. По его чуть прищуренным глазам я понял, что он чем-то обеспокоен.
- Я не видел ее мертвой. Поверил на слово, только увидев ее крест. Надежда еще есть.
- Эмиль, послушай… - Ягун схватил гитариста за руку, но внезапно побелел и начал задыхаться. Комментатор попытался отстраниться, но Эмиль с каким-то особым выражением лица неспешно и уверенно сам вцепился в запястье Ягуну.
Мы вскочили, наблюдая за этой картиной. Я схватил трость, но музыкант посмотрел на меня и покачал головой. Почему-то после этого мне перехотелось использовать магию.
Кольцо-блокировка на пальце внука Ягге расплавилось и стекло по ладони, но, кажется, сам Ягун даже не заметил ни боли, ни ожога. Он смотрел только в глаза Виртайнену.
- Т-т-т-ты… -прошептал комментатор после того, как кольцо перестало сдерживать дар телепатии. – Т-т-ты… Эк-крезен…
- Приятно осознавать, что даже после стольких лет во тьме тебя все равно продолжают узнавать! – словно наслаждаясь самим собой, произнес тот, кто держал Ягуна за руку.
- Катя, нет!!! – закричал Ванька, пытаясь перехватить Катю, которая неизвестно когда успела достать из кухонного ящика топорик для разделки мяса и попыталась броситься на выручку к мужу.
- Умничка! – насмешливо глядя на Валялкина, проговорил «Эмиль». – Ваш дружок мне больше не нужен. Можете забрать то, что от него осталось.
Задыхавшийся Ягун потерял сознание и Экрезен (а теперь уже не осталось никаких сомнений в том, что это он) отшвырнул его от себя к стене. Я перехватил трость и направил ее в грудь магу. Он расхохотался.
- Ты серьезно думаешь, что у тебя получится меня остановить, жалкий некромант? – он поднял руку и меня, прокрутив несколько раз в воздухе, отбросило на стол. Слабеющим взглядом я мог еще наблюдать за тем, что происходило на кухне.
Ребята абсолютно беспомощно смотрели на того, кто сейчас стоял рядом с ними в обличье Эмиля. Катя словно оцепенела, Ванька бормотал ругательства, а Таня будто задумалась. Внезапно она выкрикнула:
- Карина, Стаси!
Лицо мага изменилось. Появилось выражение боли и борьбы.
- Он… он… сильнее… - прохрипел кто-то. – Он убил ее… Стаси… он убил…
Лицо приняло прежнее выражение. Экрезен упал на колени, словно пытаясь отдышаться.
- Проклятье. Этот идиот пытается бороться… - пробормотал он.
Я попытался привстать, но лишь сделал хуже. Боль пронзила позвоночник, а за ним и все тело. Экрезен обернулся на мой стон и, улыбнувшись, махнул рукой.
- Спи беспечным сном, мой падший сын…
Это было последним, что я услышал перед яркой вспышкой.

Не помню, из-за чего точно я очнулся. Может, всему виной отвратительная вонь нашатыря, а может – адская боль, расползавшаяся от позвоночника. Я открыл глаза и увидел обеспокоенное, заплаканное лицо Ханни.
- Жи-и-и-ив… - протянула она. Я попытался улыбнуться, но, вышло плохо.
- Ях-х… я… я… х-х-х… - попытка проговорить хоть слово так же закончилась неудачей. Краем глаза я заметил, что ко мне идет Ванька.
- Ханни, отправляйся к Тане, ей нужна помощь, - попросил он.
- Но Глеб…
- ХАННИ!
Почему-то я испугался. Иван, всегда спокойный и мягкий, никогда не повышал голос, но сейчас, видимо, происходило то, что смогло вывести из равновесия даже моего «брата».
- Хорошо… - шепнула девушка и вышла, на прощанье, одарив меня улыбкой.
Мы по-прежнему находились на кухне. Теперь уже я мог это понять. Разбитый стол, следы крови и черное пятно от телепортации на паркете. Я полулежал-полусидел в каком-то старом кресле, а вокруг меня разворачивался весь погром.
- Будет больно, -услышал я голос Валялкина. – Уж потерпи.
Пока я соображал, от чего должно быть больно и что я должен терпеть – Ванька резкими движениями стал ставить на места сломанные кости. Кажется, я отключился вновь, но потом, от боли, пришел в себя. Наконец, когда ветеринар закончил, и боль слегка отступила, я понял, зачем он все это делал.
- Давай, - улыбнулся он и вложил мне в руку трость. Я слабо шевельнул ей, вызывая в мыслях рисунок заклинания, и тут же почувствовал, как стягиваются кости и зарастают раны.
Ванька морщился и чувствовалось, что его скоро стошнит. Я прекрасно понимал его, потому что мало кому будет приятно, когда на твоих глазах труп будет заново обтягиваться кожей и приобретать признаки жизни. И хотя я не совсем был похож на труп, надеюсь, выглядело это примерно так же.
Когда регенерация завершилась, я бессильно вытянулся на кушетке, прогоняя черные пятна, мельтешившие перед глазами.
- Ягун?
- С ним сейчас Ягге. Жить будет, болтать – тоже, - тихо ответил Ваня.
- Как Катя?
– Лучше, чем Ханни. Она привычнее к подобному, драконболистка все же…
- Эмиль?
- Ты все сам видел. Он борется, но он слабее. Гораздо слабее, чем Экрезен.
- И насколько большие у нас проблемы?
- По десятибалльной шкале, - раздался голос у входа. – Одиннадцать! – Гробыня вошла на кухню и пристально уставилась на меня.
- Ну, в общих чертах, Аня права, - проговорил Валялкин. – Ты бессилен против него.
Я резко вскочил, забыв про то, что только что восстал из состояния трупа. Естественно, мой организм этого не забыл и решил меня наказать. Пошатнувшись и осев на ту же самую кушетку, я смог только простонать:
- А он тоже бессилен!
- Ага, - язвительно произнесла Склепова-Гломова. – А еще он первый начал.
- Да!!! – в один голос крикнули мы с Ванькой.
- Тьфу, мужики! Вы безнадежны! – она махнула на нас рукой, налила себе молока и ушла из кухни.
- И против чего же он бессилен? – спросил меня ветеринар.
- Против Эмиля. И его эмоций. Танька это просекла же!
- И что? Ты будешь бегать за этим чокнутым магом с портретом Стаси и ждать, пока он вновь превратится в Эмиля? – усмехнулся Валялкин.
- Надо будет – стану! – упрямо заявил я.
- Тогда пойду, закажу два фото… - задумчиво произнес мой брат. Я непонимающе посмотрел на него. – Буду бегать вместе с тобой. Может, хоть что-то полезное из этого выйдет.
Я улыбнулся и поудобнее устроился на кушетке. Через несколько мгновений я уснул.


Кто-то осторожно подергал меня за руку. Я, мгновенно отогнав остатки сна, вскочил и перехватил за руку того, кто посмел меня потревожить.
Тихий всхлип. Осторожное ойканье. А я как-то сразу почувствовал, что держу за руку кого-то легкого и маленького.
- Карина?..
Малышка заплакала. Я, абсолютно не зная, что делать с маленькими детьми в таком случае, поступил единственным способом, который показался мне верным, а именно, поднял малышку к себе и обнял. Она начала вырываться.
- Пусти, пусти! Ты плохой! – закричала она. – Я хочу к папе!!! Где папа?
Я закрыл глаза и попытался успокоить себя, прежде чем пытаться утихомирить маленького заплаканного ангела.
- Enkel, - шепнул я. Девочка подняла глаза, словно чего-то ожидая. – Мама и папа… им пришлось уехать. Очень срочно. Они скоро вернутся.
- Обещаешь? – кажется, ребенок начал мне верить. Я прижал ее к себе, стиснул зубы, но, сдержав эмоции, проговорил. – Обещаю.
Молния осветила ночное небо. Удар грома подтвердил мою клятву.

Темнота.
Черная пелена вокруг меня сворачивалась клубами, превращалась в волны, накрывая снова и снова, не давая загореться даже той маленькой искре, которая еще существовала где-то в глубине моего разума. Я не знал, где нахожусь, в каком я состоянии, стою ли, лежу или падаю. Все казалось подвешенным в пустоте, где нет даже времени. Только одно было в этом пространстве…
Тьма, холод и тишина.
Наконец, это состояние подвешенности закончилось. Я почувствовал, что упал. Огляделся: я лежал в лодке, которой правил какой-то неизвестный в маске. Попытка заговорить с ним не увенчалась успехом: сперва я не мог произнести ни слова, словно онемев открывая рот и хватая воздух; затем, когда голос, наконец, стал меня слушаться, оказалось, что «перевозчик» меня абсолютно не слышит. Или слышит, но не реагирует.
Проверяя свою догадку, я приблизился к нему и слегка ударил его кулаком в плечо.
Глухо стукнуло дерево. Я отскочил назад, поклонная все на свете и пытаясь утихомирить боль. Перевозчик продолжал невозмутимо вести нашу лодку дальше.
Как оказалось, не один я попал в это странное место. То, что я сперва принял за комок тряпок, зашевелилось и из-под кучи ненужных вещей, невесть как оказавшихся на суденышке, выбралась малышка Карина.
- Глеб! – она радостно кинулась ко мне на шею. Я обнял девочку и продолжил изучать место, в которое мы попали.
Лодка медленно плыла по реке. Берега отсюда было видно с трудом, но зато очень хорошо мне удалось рассмотреть воду. Она была черной.
Сумерки усиливались. Наш молчаливый перевозчик все так же невозмутимо вел судно в оно только ему известное место. Карина клевала носом. Я пытался понять, как и где мы оказались и чего ожидать.
Время в этом месте текло неправильно. Словно урывками событий или моментами, которые должны были быть прожиты. Но, тем не менее, сумерки надвигались вполне постепенно и, чем дольше мы плыли, тем сильнее увеличивалась скорость, с которой наступала темнота.
Я поежился. Воспоминание о недавно пережитом кошмаре все еще тревожило меня.
Кошмаре?..
Словно проверяя свою догадку, я попытался представить себе, как из черной воды выпрыгивает рыба. Бесполезно. Это был не сон.
Звук от удара весла по воде заставил меня вздрогнуть. Только сейчас стало понятно, что смущало все это время. Перевозчик управлял лодкой, но при этом не было слышно ни единого звука. Не шумела даже сама река. Все звуки, которые окружали меня, происходили либо от меня, либо от Карины.
- Здесь… - глухим, неживым, но и не механическим голосом проговорил наш деревянный спутник.
Словно преодолев какую-то пелену, в нашу лодку начали пробиваться звуки, запахи, ощущения. Карина испуганно заерзала. Я посадил ее себе на колени и обнял.
- Страшно? – она кивнула и спряталась от всех своих страхов, закрыв лицо за моей курткой.
Курткой? Откуда она взялась? Я же был в футболке и джинсах, а теперь откуда-то еще возникла потертая кожанка. Я присмотрелся и понял, что куртка не моя. Но догадке о ее настоящем владельце не суждено было закрепиться у меня в голове.
- Глеб…
Я обернулся на звук. На краю скалы, которая из ниоткуда возникла почти посреди реки (я уже перестал удивляться подобным фокусам), стояла Джейн.
- Глеб… - повторила она. – Не бойся этого места.
- Где мы? Откуда здесь ты?
- Это место для таких, как я, - девушка грустно улыбнулась. – Гурий… он жив?
- Жив, что ему сделается… - ответил я, поминая про себя англичанина «добрым» словом.
- Он не хотел, чтобы все вышло так. Не злись на него.
Я только вздохнул.
- Ты знала?
- И да, и нет, - ответила она. – Это… это сложно. Но я знаю, что он не хотел всего того, что произошло. И не вини себя. Ты не мог спасти нас. Нас всех.
Из-за спины Джейн вышел мальчик лет трех. Он был безумно похож на Пуппера, но было в его лице что-то, какие-то неуловимые черты, напоминали Джейн. Они улыбнулись.
- Удачи. Вас уже ждут.
Я едва открыл рот, чтобы спросить, кто ждет нас, как скала исчезла. Лодка отправилась дальше.
И снова игры со временем. Темнота стала практически полной, наш путь освещал только фонарь на носу судна. Перевозчик все так же молчаливо вел нас по реке.
Слева от нас возник берег. Остров был всего в метре от нас, но лодка не села на мель и продолжала плыть, словно ничего и не происходило. Уже когда мы обогнули большую часть суши, я заметил человека, который лежал на берегу. Хотел спрыгнуть и помочь, но Перевозчик, резко развернувшись, толкнул меня веслом в грудь. Я отлетел, а он своим мертвенно-деревянным голосом произнес:
- Нельзя вмешиваться. Только смотреть.
Мы подплыли ближе и я узнал Стаси.
- Мама! – закричала Карина. Я едва удержал ее, чтобы она не бросилась в воду.
Стаси подняла голову и посмотрела на нас. Ее щека была рассечена, кровь капала на песок, смешиваясь с черной водой. Девушке осталось немного. Стаси умирала, а я опять не мог ничего сделать. Разве что в этот раз я смотрел ей в глаза, сжимая от бессилия кулаки и пытаясь удержать извивающуюся Карину.
- Беги… - шепнула она и улыбнулась. Я посмотрел в ее глаза и почему-то мне стало спокойно. Я увидел жизнь и борьбу.
Перевозчик оттолкнулся веслом от берега и нас резко отнесло в другую сторону.
- Мамочка моя бабуся! Какие люди и без пряников! – раздалось над самым ухом.
- Ягун, ну ты здесь откуда? – простонал я, одновременно удивляясь тому, что не заметил, как уснула малышка.
- Да ты не боись, я тут пролетом, - протараторил комментатор. – Ща осмотрю местные достопримечательности и свалю.
- Ягун, там Стаси. Она умирает!
- И всегда будет умирать. Такое уж здесь место. И, по правде говоря, мне здесь неуютненько. Давайте уже, плывите дальше, может, и меня выбросит отсюда, - он круто развернул пылесос и полетел в сторону острова, где осталась Стаси.
Я, уже устав удивляться чему бы то ни было, только проводил его взглядом.
- Последний, - послышался голос Перевозчика.
Во встречной лодке плыл Эмиль. Он был один, видимо, для него здесь не требовался проводник, как для нас. Заметив нас, финн улыбнулся.
- Береги моего Ангела, Глеб. Она – последнее, что у меня осталось, - проговорил он.
- Где мы?
- Не знаю. Я пытался перенести нас в другое место, но не вышло. Видимо, они меня не оставят никогда.
- Они?
- Те, кого я не спас. Те, кто погиб по моей вине, - гитарист тряхнул головой, словно отгоняя видения.
- Но… пусть так, пусть ты винишь себя в смерти Стаси и в том, что случилось с Ягуном. Но Джейн? – непонимающе спросил я.
- Я… я испугался. Мог остановить того, кто стрелял в нее, мог дернуть ковер, мог кинуть в него что-нибудь. Но не сделал. Она тоже на моей совести, - Эмиль улыбнулся, но по его глазам я видел, что он предпочел бы сейчас оказаться на месте Джейн.
- Это место… как мы здесь оказались? – я решил сменить тему, тем более, что меня действительно волновал этот вопрос.
- Я хотел с тобой поговорить.
- Но… Как?
- Не только он может копаться в моей голове, - ухмыльнулся финн. – Я не послушная жертва, которую можно сломать так легко… - он запнулся. Перевозчик обеспокоенно повернулся ко мне. А я ощутил, как кто-то схватил меня за горло.
- Эмиль?
- Береги Карину. Остальное – позже! – крикнул он мне напоследок.
Темнота…
А затем – пробуждение.

Я открыл глаза и понял, что меня крепко схватили за шею и зажали рот ладонью. Видимо, чтобы не заорал. Переведя взгляд на того, кто это сделал, я понял, что эта мера была не лишней. Державший меня убедился в том, что я проснулся и не собираюсь голосить и убрал руки.
- Тьфу, Эмиль! Нельзя было гуманнее? – прохрипел я, растирая горло. Рядом завозился недовольный комочек и я вспомнил, что сегодня со мной попросилась спать Карина.
С того дня, как Ягун едва не лишился руки и пропал Экрезен, прошло чуть больше двух недель. Все это время мы жили в страхе и постоянном напряжении, ожидании того, что на нас нападут и Экрезен получит то последнее, что ему нужно. Йоханну. Девушка была последним, что требовалось магу для исполнения его цели. Но и мы не собирались сдаваться и готовы были драться до последней капли крови.
И вот, теперь он сидел передо мной. Я с опаской изучал его, пытаясь понять, кто это. Какой из двоих, живущих в этом теле, решил навестить меня.
- Гуманнее ты бы поднял крик. И обязательно примчался бы Ванька, а он меня после того, что случилось, вряд ли захочет видеть.
- Логично… - пробормотал я.
- Расслабься! Этот, который второй… он ослабел за первую же неделю. Сейчас пытается как-то взять контроль, но я нашел способ, чтобы с ним бороться, - с улыбкой произнес Эмиль. После этого, у меня не осталось никаких сомнений в том, что он говорит правду. Экрезен не мог так улыбаться.
- Ты как сюда попал? – наконец, смог спросить я.
- Через окно, - спокойно ответил финн.
- Но… КАК?
- Секрет фирмы! Что, я зря в армии служил? – он попытался оскорбиться, но не смог. Из-под своего одеяла высунула нос Карина.
- Enkeli! – выдохнул Эмиль и бросился к дочери. Девочка сонно хлопала глазами, но, узнав отца, радостно закричала и бросилась к нему на шею. Я едва успел экранировать звук в комнате.
- Папа, папа, папочка! – пищала малышка, повиснув на Эмиле. – Я скучала!
- Я тоже, Ангел. Я тоже, - шепнул Эмиль и поднял глаза на меня. – Теперь понятно, почему там вы были вместе.
- Вот, давай с этого места подробнее! – я спустился на пол и сел напротив Эмиля. – Где это мы были?
Эмиль вздохнул и, покрепче прижав к себе дочь, ответил:
- Если очень обобщить, то вы были в моей душе, - весь вид гитариста говорил о том, что ему не хочется об этом говорить.
Я понимающе кивнул.
- Ты хотел что-то сказать там…
- Да, - финн снова тряхнул головой, отгоняя воспоминания. – Только до меня тебе это уже сказали.
- Кто?
- Стаси. Вы ведь видели ее.
- Да, но она сказала только «беги», и все.
- Советую ее послушать, - Эмиль понизил голос. – Потому что я… я, кажется, нашел способ избавиться от этих неприятностей. Но, мне нужна твоя помощь.
- Погоди… зачем мне тогда бежать? – я непонимающе смотрел на финна и, кажется, начал догадываться, к чему он клонит.
- После того, как ты… поможешь мне, ты заберешь Карину и Йоханну и вы вместе сбежите куда-нибудь.
Я прислонился спиной к кровати и внимательно посмотрел на Эмиля.
- Что нужно сделать?
- Остановить его, - Эмиль поднялся, чтобы уложить уснувшую Карину обратно в постель, а я тихонько улыбнулся тому, что вовремя научился применять заклинания незаметно. – Остановить его можно только одним способом. И не надо врать, что ты еще не догадался. Сам я это сделать не могу. Духа не хватает.
- Уже пробовал?
- Да, - не стал отрицать гитарист. – Несколько дней назад, когда понял, что другого выхода нет. Стоял на самом краю, на крыше. И не смог. Что-то остановило. Тогда показалось, что то, что хочу увидеть дочь еще раз. А сейчас понимаю, что это Он. Он не даст мне прыгнуть, выстрелить, выпить что-нибудь. Мы связаны и я нужен ему живым. Он не может даже выгнать меня из этого тела, потому что тогда оно умрет и вместе с ним умрет Он.
Я не узнавал его. Беззаботный и жизнерадостный финн исчез. Вместо него появился человек, которых хотел жить, всеми силами хотел жить, но понимал, что его жизнь – это угроза для всех остальных, для тех, кто ему дорог.
- Почему я? – мне стало любопытно.
- Ты убивал. И хотел убивать. Много раз. Не надо удивляться. Я знаю о вашей с Ванькой истории, знаю многое о твоей жизни. Экрезен собирал о тебе информацию. А знания и память у нас с ним теперь общие. Ты единственный, кто сможет это сделать.
Я поодумал и тихо ответил:
- Нет.
- Почему? – даже не удивившись спросил Эмиль.
- Видишь ли, я пообещал твоей дочери, что из-под земли тебя достану, живого и здорового. А обещания я привык исполнять. Убивать тебя я не стану. А вот способ, чтобы вытащить из тебя эту дрянь – найду!
- Да нет такого способа!!! – не выдержав, крикнул Эмиль. – Я уже становлюсь им. Я могу пользоваться его магией, могу его контролировать… мне кажется, что это ловушка. Он словно ждет, что я доставлю его туда, куда он сам не сможет попасть…
- Эмиль, успокойся! Я знаю, что нам нужно сделать…
- Я тоже, - финн решительно встал. – Надеюсь, в этот раз я смогу. Прощай, Глеб. Береги Ангелов.
Он сделал шаг в сторону окна, но тут ему в лоб уперлось дуло пистолета.
- Руки вверх, сержант Виртайнен! – произнес насмешливым голосом тот. Кто все это время прятался в тени. Я присмотрелся…
…и понял, что с меня на сегодня хватит потрясений и неожиданных встреч.